и поедать было некого). Выходит, этот скворец решил «основной вопрос философии» в пользу идеализма?
Строгие ученые строгими методами на строгой аппаратуре материалистически показали, что кошка, увидев мышь, перестает слышать звук метронома (то есть в слуховой коре совершенно исчезают потенциалы). Звук для кошки перестает существовать! Это идеализм? Или интерес кошки к мыши настолько материален, что звуковые колебания в этот момент становятся идеалистическими?
А что такое сам звук? В неживой природе звука нет, это вам любой физик скажет. Чтобы звук появился, нужно ухо. Вернее, одного уха мало, и для восприятия звука нужен мозг. Но, как мы только что видели с кошкой, и мозга мало – нужно нечто, которому понадобилось, которое захотело, снизошло до того, чтобы этот звук услышать. А какова природа этого нечто, материалистическая она или идеалистическая?
Только поймите меня правильно: я не настолько глуп, чтобы отрицать существование материи. Я просто жить пока хочу и всяческую жизнь вокруг меня наблюдать и исследовать. Я не хочу, чтобы у меня в мозгу только «копировалось, фотографировалось» черт знает что. Я и Ленину, вернее, его душе, этого не желаю, хотя он и написал эту глупость. А потому я против материализма и против идеализма. Я за жизнь и, стало быть, за диалектический подход к ней.
Метод системности. Тут меня всегда огорчали три явления.
Первое выражается в том, что системность в научном исследовании вовсе отсутствует. Но стоит ли огорчаться? Хвост либо есть, либо его нет вовсе, говаривал, кажется, Винни-Пух (или его друг Ослик?). Но, право же, наука – дело не менее творческое и вдохновенное, чем искусство, и часто ученый на такие интересные пласты жизни выходит, такие любопытные данные получает, а вот осмыслить, обработать их системно то ли не может, то ли не хочет, а я за него эту работу доделать не в силах, так как не могу же я глубоко специализироваться в каждой из интересующих меня наук и тем более – по всем направлениям… Но нет хвоста, нету!
Явление второе: системно мыслит человек, но совершенно непонятно, как эта система организована, каковы ее внутренние и внешние координаты, есть ли в ней системообразующее ядро, и если все-таки есть, то где оно, черт побери, местополагается. То есть хвост вроде бы есть, вот же, ученый нам его показывает, называет хвостом, но видим мы нечто, на хвост совершенно не похожее, которое даже за часть тела можно принять, лишь обладая очень богатым воображением… «Я тучка, тучка, тучка, я вовсе не медведь…»
Третий подход, вернее, третий способ нарушения метода системности – он меня очень часто огорчал и огорчает. И прежде всего потому, что я встречаю его у тех исследователей, назвать которых коллегами язык не поворачивается, ибо некоторые из них без преувеличения – научные гении.
Скажем, Зигмунд Фрейд. Для меня – гений бесспорный, не только основавший аналитическую психологию, но и всем гуманитарным наукам (а также искусству)
