хаживал и ко мне. Бывало, дашь ему копеек десять, да вплоть до петухов [12]. Вот я, бывало, и слушаю, сидя за работой, а он читает, какие нам будут муки в аду, как изменятся живые и мертвые воскреснут, как Бог сойдет судить, как Ангелы в трубы затрубят, и какой огонь, смола будут, и как червь грешников будет есть.
В одно время, когда я слушал это, мне стало страшно, я подумал: «Уж муки мне не миновать! Постой, примусь душу спасать, может быть, и отмолю мои грехи». Подумал-подумал, да и бросил мой промысел, избу продал и, как был одинок, пошел в полесовщики с тем, чтобы мир давал мне хлеб, одежду да восковые свечи на богомолье.
Вот так и живу здесь более 10 лет, ем только по разу в день, и то один хлеб с водой; каждую ночь встаю с первыми петухами и до свету кладу земные поклоны. Когда молюсь, затепливаю по семи свечек перед образами. Днем же, когда обхаживаю лес, ношу вериги в два пуда на голом теле. Поматерну не бранюсь, вина и пива не пью, и не дерусь ни с кем, баб и девок отроду не знаю.
Сначала мне так жить было охотнее, а под конец нападают на меня неотступные мысли. Бог знает, грехи-то отмолишь ли, а жизнь-то трудная. Да и правда ли в книжке-то написана? Где, кажется, воскреснуть человеку? Иной уже умер лет сто или больше, его уже и праха-то нет. Да и кто знает, будет ли ад, нет ли? Ведь никто с того света не приходил, кажется, как человек умрет, да сгниет, то так и пропадет без вести. Может быть, книжку-то написали попы да начальники сами, чтоб устрашить нас, дураков, чтобы мы жили поскромнее. И так и на земле-то живешь в трудах и ничем не утешишься, и на том свете ничего не будет, так что же из этого? Не лучше ли хоть на земле-то пожить попрохладнее и повеселее? Такие мысли борют меня, продолжал он, и боюсь, не приняться бы опять за прежний мастеровой промысел!»
Слушая это, я жалел о нем и думал сам себе: «Говорят, что одни ученые и умные бывают вольнодумцами и ничему не верят, вот и наша братия – простые мужики, какие замышляют неверия! Видно, темному миру попущено ко всем иметь доступ, а на простых-то, может быть, он нападает и удобнее. Надо сколь можно умудряться и укрепляться против душевного врага Словом Божиим».
Итак, чтобы сколько можно помочь и поддержать веру в том брате, я достал из сумки «Добротолюбие», отыскал 109-ю главу преподобного Исихия, прочел и начал ему растолковывать, что воздержание от грехов ради страха мук неуспешно и неплодно, и невозможно душе освободиться от мысленных грехов ничем иным, кроме хранения ума и чистоты сердца. Итак, все это приобретается внутренней молитвой, и не только, прибавил я еще, ради страха адских мук, но даже и ради желания Царства Небесного, если кто станет совершать спасительные подвиги, то и это святые отцы называют делом наемническим. Они говорят, что боязнь муки – путь раба, а желание награды в Царствии – путь наемника. А Бог хочет, чтоб мы шли к Нему путем сыновним, то есть из любви и усердия к Нему вели себя честно и наслаждались бы спасительным соединением с Ним в душе и сердце.
Сколько ни изнуряй себя, какие хочешь проходи телесные
