застолье без хорошего вина… Могли бы хоть байцзю предложить, типичная огненная вода, только из дайконских злаков типа почти не растущего у нас сорго, они его называют гаолян или как-то так. Зато близ степей Урда его много, в Страгенхолме варят на ура, шикарный напиток. Что ж всё из риса да из риса, – тихо возмущался Бальтазар.
– Чего вы его так не любите, – пожал плечами Велетир. – В неурожайные голодные времена, бывало, лишь рис да лапша от купцов из Дайкона спасали пограничные деревни Червегора. Вместо денег мы платили сеном, пушниной, всякими поделками. Торговаться с ними нельзя, считается сверхнеприличным делом, сразу же нос воротят, хмурятся и уезжают, если пытаешься цену сбить… Всё только на их условиях возможно… Трещотки они у нас брать любили. Знаете, такие две палочки, соединённые по краям, а сверху силуэты, например, мужика и медведя, лупят молоточками по пеньку или наковальне по центру, если дощечки подвигать из стороны в сторону. Мы с ребятишками вырезали, бывало, несколько поделок за лето! Не у всех получалось сделать ровно или подвижно, зато старались и делом были заняты.
– Видать, Мортимер об окраине совсем не заботился. А ведь укреплять границы – это чуть ли не первое по важности для любого правителя, – бубнил некромант под косой взор Ильдара: мол, а вы-то, милорд, чем тогда занимались вместо укрепления здешних территорий.
– В Дайконе делают лишь плотные цельные статуэтки, изредка составные, направляя кусочки металла, все же подвижные игрушки для них в диковинку. Вот только торговцев туда не пускают. Опасаются, что наши нравы поломают их устои и сложившуюся культуру, тамошние правители слишком чтят древние традиции. Оттуда-то щуры выезжают, к себе потом возвращаются, а с Вольных Городов для нас просто так не проедешь. Редко кому проскочить удавалось, не считая знати с деловыми визитами, – всё рассказывал генерал.
– Хотелось бы обсудить… – отставив стакан с чаем, начал было Бальтазар.
– Сначала трапеза и чай. Потом деловые беседы, – оборвала его принцесса с миловидным округлым личиком, но колким укоризненным взором.
– Когда я кушаю, я никого не слушаю! – поговоркой, перебрасывая последнюю оставшуюся булочку из руки в руку, дополнила Кацуми, словно призывая к хорошим манерам за столом, чем сама ни сколь не отличалась.
Чиаса тем временем достала из коробочки в форме морской раковины сушёный сбор и уже вовсю заваривала густой зелёный чай в узорчатой, бледно-ментоловой по оттенку пиале. Девушка плавными и аккуратными движениями перемешивала заварку утолщённой ложечкой из керамики с изображением двух рядом растущих персиков на бурой ветке с яркой листвой. Рядом красовались изображения синих и сиреневых ягод, а также силуэт подлетающей жёлтой бабочки. В процессе помешивания напитка было видно, что и изнутри тоже есть какой-то фруктовый узор.
Перелив сам напиток, избавленный от палочек и листьев заварки, в особую чашу, гейша попросила передавать её по кругу, чтобы каждый вдохнул аромат и сделал небольшой глоток. Ильдар
