Из всего, что я там обнаружила, для обороны против двух разъяренных хищников ничего не годилось. Старый диван, из разодранной обивки которого торчали ржавые пружины я не смогла даже сдвинуть с места. Детский пластиковый стульчик, с расколотой спинкой – таким не то, чтобы волка, даже крысу не пришибешь. На захламленном полу валялась пара разодранных подушек, сопревший, выпотрошенный матрас и распахнутый чемодан со вспоротой подкладкой и с оторванными замками. Несколько старых книг шелестели на сквозняке мятыми, грязными, пожелтевшими страницами – они были похожи на встревоженных раненных птиц, почуявших приближение охотника, которые от отчаяния хлопали крыльями, но в конец обессилели и уже не могли взлететь. Вот так и я почувствовала себя в этой западне загнанной добычей.
Стараясь ступать бесшумно по обломкам домашней утвари и битому стеклу, я прокралась к проему окна, выглянула наружу и посмотрела вниз. Отсюда сверху, с высоты шестого этажа двор выглядел маленьким, грязным, убогим и оттого еще более противным. Торчащие из мусорных куч щепки и обломки досок были похожи на частокол зубов, оскалившегося, затаившегося чудовища. Машина скорой помощи, на которой приехал барон с волками, стояла у входа и с высоты шестого этажа смотрелась как игрушечная. Людвига возле фургона не было. Значит он до сих пор находился в доме.
Единственное, что меня порадовало – это свежая вмятина на снегу и отходящая от нее цепочка мелких следов. Она тянулась к проходу между домами, по которому мы сюда пришли. Их оставил Вениамин. Видно, в самый разгар неравной схватки, когда волки его загнали в угол, он воспользовался моментом – сиганул из окна и был таков. А раз так, то это значит, что он жив. И это вселило в меня надежду. Как бы там ни было и что бы теперь ни случилось, но рано или поздно он доберется до наших и приведет их сюда ко мне на выручку.
Но пока я была одна и могла надеяться только на себя.
В дверях показались две оскалившихся морды и я, не раздумывая влезла на подоконник, спустила ноги на расположенный под окнами карниз и стала поспешно перебираться наружу.
Выступающей части карниза оказалось достаточно, чтоб я смогла по нему пройти. Вот только на самой стене я не обнаружила ни единого выступа, за который смогла бы ухватиться. Даже в тех местах, где старая штукатурка растрескалась и отслоилась, между шершавой кирпичной кладкой я не смогла обнаружить ни единой маломальской впадинки, пригодной для того, чтобы зацепиться за нее пальцами. Единственным местом, за которое я могла держаться, чтобы не упасть, был край оконного проема – да и тот, к сожалению, пришлось отпустить, когда из него вынырнули две волчьих морды.
Затаив дыхание, я прильнула спиной к шершавой стене и шаг за шагом, стала медленно продвигаться дальше.
Волки скалились и рычали, скребли лапами по подоконнику, и все порывались меня схватить. Но я оказалась в недосягаемости. Их это жутко раздражало. От досады они даже принялись поскуливать, но рискуя сорваться вниз, последовать по карнизу за мной так и не решились.
Если доберусь
