что, весь шифер у меня уже заказан, на юг отправляется.
– Что ни спроси, все на юг отправляется, – буркнула Кон.
– Так и есть, – согласился Эндрю. – Надо фронту помогать, даже если ты совсем старик и никудышный вояка. – Он рассмеялся. Мы не отозвались, и он умолк. – Значит, так, девчоночки…
– Ничего себе девчоночки, нам уже по двадцать три стукнуло, – возразила Кон.
– Понял. Ну так вот, дамы. Шелки-Холм – не лучшее для вас место, да и ни для кого не лучшее. Место это гиблое. Может, лучше вам вернуться в Керкуолл, в ваш старый дом? Отец ваш одобрил бы. Дом-то пустой стоит, заколоченный, смотреть больно…
– Нет, – отвечали мы хором, будто заготовили ответ заранее.
Взгляд Эндрю заметался меж нами, он вытер тряпкой испарину, и на лбу остались серые полосы.
– Да-да, – кивнул он. – Ну, тогда берегите себя. Война – не время старые обиды таить.
Не дожидаясь, когда Кон ему нагрубит, я схватила ее за руку и потащила дальше, в город.
Та же история повторилась, когда мы ходили за веревками и когда спрашивали про доски, – ничего на продажу нет, все отправляется на юг. Не лучше ли нам вернуться в Керкуолл? Забыть старые обиды и бежать с проклятого острова?
Уже в сумерках мы поплыли обратно на Шелки-Холм, не говоря ни слова, под плеск весел, на которые села Кон. Вечно она лезет на рожон – можно подумать, что нам при рождении отмерили запас злости и все забрала Кон. Вернее, я принимала это за злость или за храбрость, но с недавних пор поняла: храбростью Кон никогда не отличалась, просто умело прятала страх – по крайней мере, до последнего времени. Хорошо ей, наверное, жилось в ярком, сверкающем мире, лишенном страха.
А теперь она всего боится.
Поеживаясь от вечернего холода, мы вытащили лодку на берег и направились к хижине-развалюхе. Единственное окно мы затянули парусиной, но сквозняки все равно свистят в щелях, задувают через дыру в кровле.
Кон хлопнула было дверью, но я дверь придержала, чтобы не обвалилась стена и не вылетели расшатанные петли.
– Больше я туда ни ногой, – буркнула Кон и рухнула лицом вниз на широкую кровать. Мы задвинули ее в дальний угол, который в непогоду не заливает дождем.
– Как скажешь. – Наполнив водой единственную в доме кастрюлю, я поставила ее на плитку. Газа надолго не хватит, все теперь по карточкам, надо затянуть пояса, но об этом я еще успею подумать. Сейчас первое дело – выпить чаю.
– Не вернусь, – пробубнила Кон в подушку.
– Как скажешь, – повторила я.
– Не задабривай меня.
– Как скажешь, – ответила я с улыбкой и едва успела увернуться – Кон запустила в меня подушкой. Я швырнула подушку обратно и засмеялась, когда та угодила Кон прямо в голову. Лицо у нее сморщилось, синие глаза наполнились слезами.
Я чертыхнулась, стиснула ее в объятиях. Она вся сжалась.
– Не заставляй меня возвращаться, – прошептала она мне в шею.
