холодного бульона и продолжить мешать, пока не останется ни единого комочка. Затем одна из служанок уточнила, как долго выдерживать в сметане сушеные грибы. Но последней каплей для Асгерд стало то, что из-за спин женщин вдруг раздался голос ее брата Орма. Оказалось, что младший Аудунсон тоже крутится в кухне, занимаясь бабьим делом: паренек сидел рядом с решеткой, на которой жарилась печень, и спрашивал у Светы, достаточно ли мясо подрумянилось, чтобы его переворачивать.
– Что это такое, Орм? – выступая вперед, повысила голос Асгерд. – Или ты забыл, что ты сын викинга? Зачем согласился, как раб, возиться у очага?
– Не ругайте его, госпожа, – вступилась за стушевавшегося парнишку Света, поворачиваясь и словно бы стремясь заслонить его от сестры. – Ведь однажды и ему придется идти в поход, а там нужно уметь не только в седле сидеть и у правила[68] корабля стоять. Тот, кто способен накормить людей, всегда пользуется в отряде уважением.
– Это ты мне будешь указывать? – возмущенно воскликнула Асгерд и нервно рванула белые меховые помпоны ворота. – Мне, дочери ярла Аудуна?! Ты, кухарка! Изображаешь из себя тут хозяйку, как будто Гуннхильд уже отстранили от дел, а Орм у тебя в услужении. Так-то ты платишь моей семье за то, что приняли тебя в род, бродяжка!
Это было сказано громко и зло, и все вокруг притихли, отводя взгляды.
Светорада замерла. Ее будто холодом обдало. Конечно, ей не стоило забывать, что она живет тут исключительно из милости, однако ее княжеская кровь забурлила.
«Спокойно, – приказала себе Светорада и, вытерев руки о передник, повернулась к Асгерд. – Сейчас именно она в своем горностае и серебре смотрится госпожой, а я всего лишь кухарка».
И все же щеки княжны запылали от едва сдерживаемого гнева.
– Вам просто жарко в ваших мехах у очагов, благородная Асгерд, вот вы и горячитесь. Если вы посидите тут с нами и выпьете ягодного киселя, то успокоитесь и по-другому взглянете на происходящее. Но если вас что-то не устраивает, скажите, и я все сделаю так, как вы пожелаете.
– Она еще советы мне дает! – кипела от возмущения красавица Асгерд.
Не выдержав, Гуннхильд взяла младшую сестру под локоть и мягко, но настойчиво стала увлекать к выходу.
– Что с тобой происходит, Асгерд? – спросила она уже в своей боковуше, расстегивая петли на шубке сестры. – Сдается мне, что из-за своего положения ты стала излишне раздражительной.
– Я не раздражительна! – резко отозвалась Асгерд. – Просто сейчас я сама убедилась в том, о чем болтает уже весь Ростов. Эта рыжеглазая чужачка, хитрая, как порождение Локи[69], влезла вам всем в душу и постепенно прибирает власть к своим рукам. Люди поговаривают, что она даже Аудуну в глаза заглядывает и скоро наступит день, когда ей удастся не только Руслану потеснить, но и у тебя забрать хозяйские ключи!
Гуннхильд вздохнула.
– Вот что, Асгерд, у тебя есть
Правило – рулевое весло на корме корабля, лодки.
Локи – бог коварства и лжи у скандинавов.
