Стас удовлетворенно констатировал:
– Вот и ладненько! Как раз к утру будем на месте! Ну что, малость перекусим?
Гуров, взглянув на часы, спустился вниз (ему досталась верхняя полка) и водрузил на столик пакет с продуктами, купленными перед посадкой. Под перестук колес приятели приступили к ужину, обсуждая текущие дела.
Напротив их «кубрика», на нижней «боковушке», сидел рослый парняга с крупным, квадратным лицом. Он тоже ужинал. Впрочем, он не столько ел, сколько пил. Причем не что-нибудь, а водку. Опрокидывая в рот стопку за стопкой, любитель сорокаградусной небрежно закусывал нарезанной колбасой и, что было хорошо заметно, пьянел на глазах. Соседка оперов по «кубрику» – молоденькая девушка, судя по всему, студентка, – с некоторым испугом и осуждением во взгляде украдкой наблюдала за выпивохой. И без слов было понятно, что она пребывает в состоянии тихой паники и в любое мгновение готова бежать куда глаза глядят.
Заметив это, Гуров участливо поинтересовался:
– Вас что-то беспокоит?
– Этот тип напрягает… – полушепотом призналась соседка по «кубрику». – Он ко мне уже приставал на вокзале. И вот такое невезение – ему место дали рядом с моим.
– А вы не бойтесь. Если что – мы его успокоим. – Станислав приятельски улыбнулся: – Мы из органов, так что меры примем. Присоединяйтесь к нам – очень нас этим обяжете.
– Нет, нет, спасибо! – косясь в сторону напившегося ломовика, девушка отрицательно потрясла головой. – Вон мама нагрузила продуктами целую сумку. Просто… Какой ужин? У меня на неделю вперед не осталось никакого аппетита.
А выпивоха, взяв за горлышко пустую бутылку, довольно громко стукнул ее донышком по своему столику и неожиданно заковыристо матюгнулся. После чего, покачиваясь, шагнул к девчонке, которая сжалась в комок и прижалась спиной к стенке вагона.
– А ну-ка сядь на место! – поднявшись с места, жестко потребовал Гуров. Мужик успокаиваться не пожелал. Он размахивал «розочкой» и вопил на весь вагон непотребщину о привередливых бабах. Гуров шагнул вперед. Но его опередил Крячко.
– Лева, он мой! – свирепо выдохнул он, заступив дорогу перепившему парню.
Тот, демонстрируя неплохую подготовку по части рукопашного боя, выполнил руками замысловатый финт и попытался нанести Стасу удар «розочкой» в шею. Но… Знал бы он, на кого надумал поднять руку! Его запястье с лету замерло, наткнувшись на твердокаменный блок чужой руки, а на переносицу безжалостным тараном обрушился прямой удар тяжелого, словно отлитого из свинца, кулака. На весь вагон разнеслось отрывистое – бумп!!! Мгновенно потеряв не только ориентацию в пространстве, но и гонор, а также всякое самомнение, пьянчуга, роняя свое стеклянное оружие и раскинув руки, рухнул навзничь. На его запястьях тут же защелкнулись браслеты наручников.
Усадив пребывающего в состоянии грогги отморозка на его место, опера с обеих сторон похлопали выпивоху по физиономии. Захлопав
