поспешила утешить меня ведьма.
– Серную или соляную тоже не предлагай. Не люблю. Слишком едкий запах. Кстати, вот с запахом-то поэкспериментируй. Ты же помнишь, как пахнут все эти антикомариные гадости?
– Не очень. Я, видишь ли, в основном дома сижу. Походы всякие – это не мое.
– Ничего, зато сейчас находишься, – буркнула я. – Ну тогда, может, попробуешь… не помню точно, чем этих гадов отпугивают? Ультразвуком? Или инфракрасным светом?
– Инфракрасным вряд ли… – исполняя на пару со мной антикомариную пляску, сказала подруга. – По-моему, мы им и так светимся. А вот ультразвук… Какая должна быть частота, не подскажешь?
– Да кто я тебе – юный радиолюбитель, что ли?! – начала выходить я из себя. – Делай любую! Что угодно уже делай! Звук, свет, черта лысого! По-моему, они еще дыма боятся!..
– Откуда, по-твоему, из нас должен идти дым? – поинтересовалась Анна.
– Я даю твоей фантазии полную свободу! Лишь бы убрались эти кровопийцы! – завопила я почти уже в истерике.
– Хорошо, я попробую. Только потом не ругайся.
Было уже слишком темно, так что я не видела, какие именно пассы совершала подруга. А из-за комариного звона я почти не слышала и слов заклинания. Лишь отдельные обрывки: «З-з-зз… свист лютый… з-з-зз… нос гнутый… з-з-зз… свет синий… з-з-зз… кол осины…» И так далее и тому подобное. Еще минуты на полторы.
Признаться «кол осины» меня несколько смутил. Но, во-первых, я могла неправильно расслышать, а во-вторых, если прибегнуть к ассоциациям, то комары по своей мерзкой сути являлись самыми натуральными вампирами. Так что осиновый кол… Главное, чтобы Анна не предложила протыкать каждого комара осиновым колом, стараясь попасть именно в сердце. Но я все же верила, что потомственная ведьма Анна Александровна до такого примитивизма не опустится.
И тут – бэм-с! – я ее увидела. Только что аккурат к ночи помянутую потомственную ведьму. Она выглядела уставшей и синей. В смысле, уставшая Анна светилась синим светом. Неярким таким, приглушенным. Как ночничок в детской. Такой основательный ночничок, под метр семьдесят. Да еще и тоненько попискивающий, если хорошенько прислушаться.
Я-то прислушалась нечаянно, потому что на какое-то время потеряла дар речи. Особенно когда увидела, что и сама я излучаю мягкую таинственную синеву и легонько попискиваю всем телом. А потом спросила:
– Ты что, охренела?
– Не бери в голову, – легкомысленно отмахнулась ведьма. – И вообще, ты обещала не ругаться. К тому же комары нас больше не кусают.
Комары нас действительно больше не кусали. Подозреваю, что они массово самоубились от внезапно увиденного.
– Мы что теперь – так навсегда? – задала я очень важный вопрос.
– Пока не знаю, – как всегда честно ответила Анна. – Но могу тебя успокоить, что при дневном свете, а уж тем более при солнечном, наша люминесценция не будет бросаться в глаза. А писк можно списать на звон в ушах. И опять
