style="font-size:15px;"> Вот не вызывали они у меня никакого доверия. Отторжение вызывали, доверие – нет.
– А-а, ну-ну, смотри, как бы дедка с бабкой тебя не посадили, – чуть растягивая слова проговорил второй. – А то внучка с Жучкой замахаются передачки таскать.
Я ничего не ответил. Встревать с такими в разговор – лишний раз на себя привлекать внимание. Зацепятся – не отвяжешься.
Мы с Михаилом добрели до своего места. По пути глазом я зацепился за пассажира, который недавно сидел с газетой «Советская культура». На этот раз он растерянно водил карандашом по краю газеты и смотрел в окно. Привычка подмечать детали выхватила схематичное изображение самолета и крестик на правом крыле. Похоже, что пассажир был авиаконструктором или кем-то из летной братии. А может и просто так совпало.
На наших местах уже не пахло рвотой, зато воняло «Тройным одеколоном». Уж этот удушливый запах я не перепутаю ни с чем. Наш полкан… Наш командир части, полковник Тайбашев, любил этот запах. Как только аромат «Тройного» проносился по казарме, то у многих тут же срабатывал, как у собаки Павлова, рефлекс, и люди вытягивались в струнку. Поговаривали, что у полкана дома в погребе есть с десяток ящиков «Тройного». Мол, сделал себе запас до конца жизни.
Сейчас же тут явно извели половину флакона. Ещё и окно открыли, чтобы амбре по вагону распространилось.
– Ну что, друзья-товарищи, – бухнулся я на лежанку. – Рассказывайте, что тут и как?
Мишка тоже опустился на сиденье, виновато поглядывая на остальных.
– Сень, а чего рассказывать-то? – дернул головой рыжий.
– Во-первых, кто вы такие? Во-вторых, кто я такой? В-третьих, куда держим путь?
– Ты так сильно башкой ударился, да? – участливо спросил рыжий.
Я посмотрел на него, потом перевел взгляд на Сергея:
– Ты рассказывай, а наш солнечноволосый товарищ организует нам чай.
– Чего ты раскомандовался-то? – возмутился рыжий.
– Два сахара в каждом стакане, – безапелляционно обрубил я.
– Да ты чего?
– И лимончик постарайся организовать. Твоему другу и товарищу, – я показал на бледного Михаила, – нужно восстанавливать кислотно-щелочной баланс.
– Да ты…
– Мы сейчас ещё и вафли захотим, – отрезал я. – И печенье.
Рыжий с недовольным видом поднялся. Он пошарил в лежавших на верхней полке штанах и вытащил рубль. Тот самый желтоватый казначейский билет, на котором написано помимо рубля ещё «один карбованець, адзiн рубель» и так далее. У меня такие ещё успели побывать в кошельке, пока не пошла Перестройка и все прилагающиеся к ней прелести жизни.
После изъятия купюры рыжий с оскорбленным видом процедил:
– Вообще-то, на его месте мог быть бы я.
– Напьешься – будешь! – на автомате отмахнулся я. – Ты ещё здесь? Твой друг умирает без чая и уже начинает думать про печенье!
Рыжий
