схватываться с ним Кенту конечно же просто не стоило бы. Но слово уже вылетело, и теперь Кента ничто бы не смогло остановить. Тем более что Кент был из породы лагерных психов, жаль, что Игорь Кириллович понял это далеко не сразу, во время одной из разборок, которой сам был свидетелем. Понял, когда увидел, как у Кента, только что нормального, спокойного, вдруг побелели глаза, а сам он весь затрясся от ярости, впадая в безумный транс. Сухой, жилистый, неестественно побледневший, он стал страшен, покрывшись вдруг своими вздутыми венами. Таких по зонам обычно зовут припадочными и нередко их опасаются даже самые проверенные бойцы – для такого психа убить человека – что таракана придавить. Но Игорю Кирилловичу он был не страшен. Во-первых, теперь он уже знал об этой особенности Кента, а, как говорится, предупрежден – значит, защищен. Во-вторых, Кент был слишком легок для настоящей схватки: сплошное теловычитание вместо телосложения. Так что если, не обращая внимания на его припадочную ярость, поймать Кента на кулак – угадать в сплетение ли, в подбородок, – он, конечно, отключится, и все разом будет кончено.
Так оно все и вышло: сначала Кент чуть не порезал Игоря Кирилловича, подло выхватив нож откуда-то из-под манжета рукава – наверно, был на резинке, но Игорь Кириллович оказался начеку, успел уйти от ножа в сторону, а в следующий раз, когда Кент раскрылся, делая выброшенной вперед рукой смертельный выпад, Игорь Кириллович, поймав его на противоходе и поддев крюком снизу незащищенный подбородок, на несколько мгновений буквально поднял урку на воздух.
Кент потом долго лежал, хватая воздух, пуская обильную пену, и еще столько же времени приходил в себя, сидя и глядя вокруг ничего не понимающими глазами. Как бы то ни было, а приступ ярости у него прошел бесследно, что не помешало Кенту, окончательно придя в себя, все же сказать Игорю Кирилловичу:
– Ладно, твоя взяла… пока. Хотя я все равно при своем мнении: не наш ты! Скажешь – почему? Да если б я тебя завалил, – я бы тебя если и не замочил, то уродом сделал бы обязательно.
– А с чего ты взял, что я тебя не замочу, если надо будет?
– А по глазам вижу. Оно не каждому дано – вот просто так убивать. Не на войне, не защищаясь, а так, потому что тебе хочется. У тебя сердце мягкое, Грант. Хлипкое сердце, понял? Потому и говорю, что ты не наш…
Когда они дрались, никого возле них не было. А как кончили – оказались окружены кольцом зрителей, оставивших банкетный стол. На них смотрели с ожиданием, гадали, чем этот дурацкий, но захватывающий спор кончится. Надо было «держать марку», и Игорь Кириллович, бросив поверженному врагу: «Ну, ты еще поговори, гнида!» – со страшной силой еще раз ударил Кента по зубам. Такое у братвы зазорным не считалось.
Кент хотел сплюнуть, но у него не получилось – кровавый сгусток никуда не улетел, а повис у него на подбородке, – и Кент сказал разбитыми губами:
– А все равно слабак!
И мысленно Игорь Кириллович с ним согласился: раз взялся в волчьи игры играть
