опозоренного конкурента и привести его к окончательному концу, к банкротству… Напоследок Штернфельд обещал, что за этой статьей последует целая серия материалов о «птенцах гнезда Гуськова», о его потерявших всякий стыд и честь подручных, именуемых в народе «гусенятами». И чем дольше Игорь Кириллович читал, тем все больше убеждал себя в том, что Гуськов как раз тот человек, который мог бы ему помочь.
В целом Игорь Кириллович статью одобрил – все в ней было правильно, и, судя по всему, у Штернфельда имелись толковые информаторы – кто-то выложил журналисту такие тонкости, которые, безусловно, могли быть известны только посвященным лицам. А что было бы, если бы он, этот журналист, знал всю правду – знал в том объеме, в каком ее знает он, Игорь Разумовский! Впрочем, зря он, наверно, дает волю злорадству, радуется правде-матке. Правда правдой, а для него-то, пожалуй, эта публикация сейчас очень даже некстати. Ведь не случайно первое, что пришло Игорю Кирилловичу сегодня в голову, когда таможенник демонстрировал ему свое презрение, была как раз мысль о звонке Гуськову. Позвонить, слезно попросить Владимира Андреевича, благо они давно знакомы друг с другом, узнать по своим каналам, в чем именно причина неприятностей Игоря Кирилловича и не может ли он ему помочь…
Но если это виделось не вполне реальным и до появления публикации, то что теперь? Вообще, можно ли в такой момент лезть к человеку с просьбами? А что, если генерал просто пошлет его куда подальше и тем лишит надежды узнать что-либо достоверно, по крайней мере в ближайшем будущем? А ведь ему и надо узнать именно в ближайшем – сейчас, самое крайнее – завтра, потому что послезавтра будет уже поздно. Нет, он обязан действовать наверняка, тут должен быть план… Подумав еще, он решительно сложил газету и, настраиваясь на разговор с Гуськовым, брезгливо отодвинул ее от себя. Как бы то ни было, он должен рискнуть. Не получится – значит, не получится, будет придумывать что-то еще, но и сидеть в бездействии он не может – время уходит, а с ним и деньги, и деньги ой какие немалые. Но бог бы и с деньгами – деньги не овес, они, как известно, и зимой растут. Самое главное, он чутьем, загривком чувствовал, что все это не случайность, что все это – часть какого-то злокозненного плана, что кто-то подложил под него бомбу. Он должен защититься любой ценой! Подумав так, Игорь Кириллович взялся за телефон и, поколебавшись еще немного, набрал номер Гуськова.
Ни в какие претензии налоговиков или судебных исполнителей он не поверил. Но кто, кто мог совершить на него именно такой наезд? Ведь этот «кто-то» в силе, раз сумел задействовать таможню. Кто? Да кто угодно мог, ответил он сам себе. Мало ли у него врагов! Между прочим, вполне возможно, что этот «кто-то» действовал либо через самого Гуськова, либо через его зама – то есть все того же свежеиспеченного генерал-майора милиции Суконцева: оба были хороши. А Суконцев, кстати, мог действовать и без сына, сам по себе. Игорь Кириллович интуитивно не исключал такую возможность, а интуиция
