окружен строительными лесами и даже в ночные часы освещался яркими прожекторами – там и глубокой ночью велись какие-то срочные работы. Эти прожектора мешали спать всему городу. Они продавливали свой холодный голубоватый свет даже сквозь зашторенные окна Мишиной спальни. Но сегодня Миша точно будет спать как младенец. Только бы домашние его не ждали. Хотелось в одиночестве думать, анализировать и переосмысливать слова, сказанные Виктором на прощание. Ты и есть тот самый… И еще Виктор говорил, что ему всегда не хватало того, что у Миши есть от рождения. Эх, ему бы хоть треть Мишиной харизмы…
Эта идея расширяла Мишину грудную клетку, расправляла позвоночник и делала ноги легкими, а тело – невесомым. Он как будто немножко парил.
Лаура с набившим оскомину озабоченным и любящим выражением лица сбрила Мишин полет первым же взглядом. Миша моментально погрузился в бытовую рутину, как будто и не было никакой вечеринки. Жесткое приземление вызвало у Мишустика неприятное раздражение. Усилием воли Мишустик сдержал закипающую злость.
Тетушка была особым человеком в его жизни. Их безусловная кровная любовь базировалась на том, что Мишино появление на свет удивительным образом совпало с самым тяжелым периодом в жизни Лауры. Когда она за несколько дней из уверенной рыжей красотки превратилась в одинокую, никому не нужную, неспособную к деторождению женщину, опасались, что она может и свести счеты с жизнью. Новорожденный сын сестры Софочки сотворил психотерапевтическое чудо. Через пару недель возни с племянником Лаура и думать забыла о своем горе, а еще через несколько лет стала лучшей и самой близкой подругой подрастающему Мишустику. Они понимали друг друга с полуслова, а иной раз им даже было необязательно разговаривать.
Мише хотелось похвастаться и получить от Лауры комплимент.
– Ты фотки получила? – как бы равнодушно спросил он.
– За этим я тебя и жду! – последовал ответ, и Миша удивился. Он прекрасно помнил, как отправил тетушке сделанные в саду Игнатьевского фотографии.
Лаура показала Мише экран, на который только сейчас начали сыпаться картинки из Игнатьевского.
– Блин, Мишустик, прости, наверное, что-то со связью. – Лаура разглядывала фотки и вдруг осеклась. Ее лицо исказила недоверчивая, брезгливая гримаса, смешанная с изумлением.
– Это настоящий, стопроцентный мышецвет! – заявила Лаура после пятикратного увеличения картинки. Она целиком погрузилась в свои цветочные переживания. – А это – красный миддлемист, если я еще в своем уме. Как?! Как такое может быть?
Тетушка приближала и удаляла изображение, подносила телефон то ближе, то дальше, потом надела очки, взяла лупу… Миша ждал, когда она увидит Виктора и спросит о нем или о самой вечеринке. Миша пролистал снимки в своем телефоне. Почему-то Виктора на них не оказалось. Лаура по-прежнему придирчиво изучала растения и цветочки на Мишиных снимках. Ни сам Миша, ни удивительный дворец, ни почтение, проявленное посторонними людьми к Мише, ее не интересовали.
