пустым, а пибимпаб[8] с несолёным мясом – пресным, но Йонг теперь плохо переваривала любую еду с добавлением специй.
– С этим нужно заканчивать, Сон Йонг, – сказала она себе на очередном обеденном перерыве, наблюдая в панорамное окно лестничной площадки протекающие по небу облака. Было солнечно, стояла прекрасная летняя погода. У Йонг на душе бушевали ветра и ливни.
Мер’тонъ. Она мысленно выругалась, чувствуя, что слово на ёнглинъ не вонзается, словно дракон, ей в сердце острыми когтями. Со временем она перестанет чувствовать и отголосок прежней боли. Когда-нибудь всё пройдёт.
В нём была вся проблема – во времени. Здесь, в родном мире Йонг, оно словно тянулось в два раза медленнее: дни нехотя сменялись ночами, ночи перетекали в новые дни лениво, каждый раз задерживая на небе вяло растущую луну. Йонг хотела бы не ощущать течения времени вовсе, прокрутить, как неинтересную серию дорамы, год, а то и два жизни.
Она бы работала, спала, снова работала, не замечая, как сезоны сменяют друг друга, как лето переходит в осень, та – в зиму, потом в весну и снова в лето. Не считала бы, прошло ли в не-Чосоне столько же дней, успели ли японцы до холодов захватить Хансон или же драконье войско оттолкнуло их и снесло с полуострова раньше.
– Хватит, – разозлилась Йонг. Жалеть себя было не в её правилах, но уже почти месяц она лелеяла своё одиночество, тоску и фантазии о несбывшемся, как драгоценные жемчужины, словно морской змей из сказки[9], и не хотела с ними расставаться.
– Мер’тонъ, – повторила Йонг сердито. – Пошло это всё в тальщим[10].
Пролётом ниже кто-то резко чихнул, эхо пронзило лестничную площадку от первого этажа до последнего, и Йонг дёрнулась, будто её обожгло неожиданное присутствие чужака.
– П-простите, – раздалось снизу. Застучали по ступеням туфли, зашуршала чья-то рука, скользящая по перилам.
Йонг почти не удивилась, когда к ней поднялся старший помощник Тэ. Кого ещё могла привести судьба в её укрытие? Только человека, которого Йонг избегала всеми силами.
– Вы, – выдохнула она со сдерживаемой злостью. Видеть лицо, по которому Йонг скучала больше всего на свете, у человека совсем другого, было невыносимо и в переполненном офисе, когда вокруг них кипела работа и сновали туда-сюда люди. На лестничной площадке, пустой и тихой, где пряталась только Йонг, смотреть в глаза старшему помощнику Тэ было сущей пыткой.
– Простите, – повторил он. Йонг упорно отказывалась называть его по клятому имени. – Я не хотел подслушивать, это вышло случайно.
– Ничего, – сухо ответила Йонг, избегая смотреть на его лицо и отводя взгляд куда угодно, только не на него. Она сидела, он стоял несколькими ступенями ниже. Прятать взгляд получалось с трудом.
Старший помощник Тэ замялся, постучал пальцами по перилам. От него пахло приличным парфюмом и чистотой – кондиционером, должно быть, в котором он стирал свои белоснежные выглаженные
Корейское блюдо – рис с овощами, грибами, яйцом и мясом.
Миф о девочке по имени Оныль упоминает морского змея, держащего три жемчужины.
Ад, пучина, бездна; место, откуда не возвращаются и о котором не говорят (
