и перейдет к дальнейшему развитию. Потому-то нам жизненно необходимо создать как можно скорее изолирующий пояс между федерацией и империей. При таких обстоятельствах обследовать каждую из сотен миллионов звезд на предмет наличия жизни просто невозможно. Пусть даже первый спиральный рукав – это самый пустынный участок галактики, но здесь, несомненно, немало звезд с обитаемыми планетами, находящимися в пределах прыжковой досягаемости одна от другой. Корабли средних размеров вполне способны пересечь пояс, опираясь на них, а ведь любой боевой рейдер Кремниевой империи, достигнув пространства федерации, может причинить там очень серьезный ущерб. Поэтому мы можем пойти лишь на создание жизнезащитных экранов цивилизационного уровня. Нам придется пожертвовать примитивными формами жизни в поясе, чтобы сохранить в остальной галактике развитые и такие же примитивные формы жизни. Я уже представлял Сенату эти соображения.
– Да, почтенный, Сенат принял во внимание ваши соображения. Их подробно объяснили и вы сами, и Комитет обороны федерации. И заявление Сената – лишь пожелание, а не постановление. И все же звезды в поясе, на которых жизненные формы достигли уровня 3В и выше, необходимо защитить.
– В этом можете не сомневаться, – ответил Верховный архонт, и его аура полыхнула алым светом безусловной искренности. – Мы проведем цивилизационные тесты на всех планетных системах пояса самым тщательным образом!
Аура адмирала завибрировала впервые за все время беседы.
– Думаю, вам не о чем беспокоиться, – передал он. – Первый спиральный рукав – самая пустынная и безжизненная область галактики. Здесь просто не может быть цивилизаций даже уровня 3Б, а уж высших ступеней тем более.
– Надеюсь, что вы правы, – в один голос ответили Высший архонт и сенатор. Их ауры завибрировали в точно совпадающем резонансе и выбросили в небо над металлической почвой строго идентичные всплески плазмы.
Флот приступил ко второму скачку, направляясь с практически бесконечной скоростью в сторону первого спирального рукава галактики.
Стоял поздний вечер. Дети собрались при свете свечи у одра болезни своего учителя.
– Учитель, вам надо отдохнуть. Этот урок вы вполне можете провести завтра, – сказал один из мальчиков.
Он заставил себя улыбнуться, скрывая боль.
– Завтра будет завтрашний урок.
«Если доживу до завтра», – мысленно добавил он. Правда, интуиция подсказывала, что эта ночь станет для него последней.
Он сделал слабый жест, и один из детей положил ему на грудь, поверх одеяла, маленькую черную доску. Так он и проводил уроки весь последний месяц. Другой ученик подал коротенький, стершийся от длительного употребления кусочек мела; учитель неловко взял его и с большим трудом поднес кончик мела к доске. Его пронзил сильный приступ резкой боли. Рука затряслась
