Святой Елены».
В 1822 году, уже после смерти Наполеона, в предисловии к своему «Мемориалу Святой Елены» граф Лас Каз напишет: «В силу самых необыкновенных обстоятельств я долгое время находился рядом с самым необыкновенным человеком, какого только можно сыскать в истории. Восхищение побудило меня последовать за ним, не зная его; а узнав его, я готов был остаться при нем навсегда».
В отличие от прочих компаньонов, Лас Каз на острове Святой Елены становится для Наполеона неким летописцем дней – минувших и нынешних; тех, что ему пришлось прожить рядом со своим Императором. И в этом – особое искусство секретаря Наполеона. Лас Каз, пожалуй, тот единственный, кто ненавязчиво, достойно и уважительно завязывал с Бонапартом беседы на те или иные темы. Внимательно слушает. Записывает. Аккуратно и корректно задает вопросы. Снова записывает. И снова слушает. Почти не дыша, чтобы, не дай Бог, не сбить Императора с мысли.
Таким образом, этот удивительный человек позволил Пленнику раз за разом раскрывать душу, что-то переосмысливать, подвергать события собственному анализу, отзываясь о них иногда с сожалением, иногда – с восхищением или душевным трепетом. Возврат к прошлому помогал Наполеону выживать в одиночестве и сохранять чувство реальности. Это поддерживало его, не давая впадать в крайности. И наконец, рисуя картины минувшего, Наполеон оставался Наполеоном…
Итак, четверо тех, кто оказался рядом с ним перед пропастью неизвестности. Но именно здесь, в изгнании, каждый из этих людей был намного ценней огромной свиты, ранее его окружавшей. Сейчас все изменилось. На Святой Елене каждый преданный человек – на вес золота, чем и дорог. И если Наполеон продолжает считать себя полководцем, тогда эти четверо для него почти как отдельная армия в лице каждого. Что ж, в подобном подходе что-то есть…
Кроме этого, в распоряжении Пленника имелось кое-что еще. Вернее – кое-кто. Луи Маршан, камердинер. Честен и предан как никто другой. Его мать в свое время лечила самого Римского короля – сына Наполеона. Свою стойкость Маршан показал еще на острове Эльба, когда завоевал первые симпатии высокого патрона. В период «Ста дней» в его отношениях с Императором ровным счетом ничего не изменилось: оказавшись в Тюильри, камердинер даже не попросил прибавки к жалованью, чем растрогал Хозяина еще больше. Пришлось положить такое жалованье, чтобы отвечало его чувству преданности. (За преданность, не раз говорил Наполеон, тоже следует платить.)
На Святой Елене Луи Маршан для Наполеона все равно что гвардия в единственном лице. Самая преданная часть его немногочисленного войска. Именно он вывез из Тюильри все необходимое при отъезде. И здесь каждая вещица пригодилась. Смешно сказать, эти вещицы вновь делали из Пленника того, кем он был всегда. Белье с императорскими вензелями, столовое серебро, развешанные по стенам дорогие сердцу гравюры любимых людей…
«Гвардии» всего двадцать четыре…
Есть еще несколько преданных людей.
Луи-Этьен
