гнилое. Может, мистер Сэмсон и правда забрал себе этот меч и спрятал его в своем офисе, но это вовсе не значило, что теперь будет правильно украсть меч у него.
– Он ведь не просит нас прикончить кого-нибудь и натворить настоящих бед. И, Альфред, это же целый миллион долларов! Мы сможем делать все, что захотим, будем жить, где захотим, у нас будет все, что мы захотим!
Никакие мои доводы на дядю Фаррела не подействовали, деньги затмили все.
Он даже заявил:
– Поступай, как знаешь, Эл, но мне, возможно, придется пересмотреть нашу жизнь… Я хочу сказать, что мне тебя не потянуть… Может, мне следует вернуть тебя в приемную семью…
На этом наш спор закончился. Дядя знал, что я не хочу возвращаться в приемную семью.
4
На следующий день математик сообщил, что я завалил тест. Это было нехорошо, потому что теперь ко мне прикрепили репетитора, но не так уж плохо, потому что им оказалась Эми Пушар.
Мы встретились после уроков на полчаса. Только я, Альфред Кропп, и Эми Пушар, та самая темноглазая златовласка. Сидя рядом, я чувствовал запах ее духов.
– Смешной у тебя выговор. Ты откуда? – спросила меня Эми со своим восточнотеннессийским акцентом.
– Из Огайо.
– Ты из проблемных?
Проблемный – это значит, что ты либо умственно отсталый, либо биография сильно подкачала, либо то и другое – как в моем случае, по мнению некоторых.
– Нет, я только по математике отстаю.
– Стоп, – сказала Эми. – Кропп! Ты же тот парень, который проходил тест на ай-кью!
– Вроде того.
– И ты сломал запястье Барри Ланкастеру.
– Оно не сломалось, и сделал это не я, а другой игрок, но все произошло из-за меня, так что, наверно, без разницы.
– Ненавижу репетиторство, – сказала Эми.
– Тогда зачем берешься?
– Затем, что мне поставят зачет.
– Понятно. Я тебе правда очень благодарен. Мне тяжело это дается, я имею в виду – математика. И трудно привыкать к новому месту, к новой школе и всему такому.
Эми забросила в рот жвачку, и к запаху духов примешался аромат мяты.
– Я хожу к психиатру, – признался я и сам не понял, зачем вдруг разоткровенничался. – Не то чтобы я хочу, но мой дядя настаивает. Она старая-престарая и хочет знать, есть ли у меня подружка.
Эми чавкнула жвачкой и уставилась на меня. Ее это, мягко выразиться, не интересовало. Она постукивала кончиком карандаша по столу и воплощала само безразличие.
– Ну, я и сказал ей, что нет… что у меня нет подружки. Потому что, когда ты новенький, трудно… в смысле, сложно встречаться с ними. С девочками. А еще я застенчивый и отлично знаю свои габариты.
– Да, ты здоровый, – сказала Эми, продолжая жевать. – Может, лучше порешаем задачки?
