кора Энтони развивается достаточно, чтобы взять на себя руководство созданием его тела. Он даже поддается настойчивым требованиям генетического кода и позволяет вырасти бесполезному аппендиксу.
Он уже в воде, медленной и мутной, движется против течения. Ложноножка замедляется, останавливается. Энтони слышны подводные шумы – бульканье и периодические всплески. Разрез отделяет верхние веки от нижних, и он моргает. Его все еще окружает матка Полыни, и воды Йеманжи его не касаются. Вокруг темно, и Энтони понимает, что сейчас ночь. Он в метре под поверхностью реки. Текущая вода не позволяет ему связаться с ксеносферой, однако он уже достиг необходимого размера и чувствует, как Полынь перекрывает ему доступ к своим питательным жидкостям и артериям, а ложноножка распадается. Она теряет гибкость, затвердевает, трескается в нескольких местах и в конце концов переламывается где-то ниже по течению. Энтони ощущает турбулентность. Он вырывается из кокона, точно птенец, разбивающий скорлупу. Холодная речная вода обжигает его, но Энтони немедленно приказывает гипоталамусу вырабатывать тепло в качестве контрмеры. А потом срывает пуповинную ткань со своих носа, рта и груди.
Энтони выплывает на сушу, но оказывается на южном берегу. Город на другой стороне, и ему приходится нырнуть обратно и плыть на север. Темноту нарушает только пульсирующее сияние биокупола. Глаза Энтони обзаводятся тапетумом, даруя ему ночное зрение. Он гол и не озаботился тем, чтобы вырастить себе целлюлозную одежду, как делал раньше.
Ксеноформы быстро подключаются к нему, и через несколько наносекунд он становится частью сети. Они затапливают его информацией о температуре, токсинах в воздухе, людях поблизости, страданиях недавно спиленных деревьев, брачных песнях сверчков.
Впереди, в темноте, Энтони замечает сброшенные балахоны. Он знает, что их оставили здесь члены культа Йеманжи. Они приходят к реке, чтобы впадать в экстаз и транс одержимости. Он не понимает, зачем при этом сбрасывать одежду – это ведь не секс-культ, – однако надевает балахон и прячет голову под капюшоном. Цвет собственной кожи ему не виден, но Энтони знает, что его нужно будет отрегулировать первым же делом. В прошлом по цвету кожи в нем опознавали искусственного человека. Не тот оттенок коричневого. Люди странные.
Не успев двинуться дальше, он ощущает в ксеносфере присутствие. Оно ему знакомо, и сообразив, кто это, Энтони подавляет вполне человеческий стон.
– Привет, Молара, – говорит он.
Она предстает перед его внутренним взором в своем излюбленном обличье: чернокожей женщиной с огромными крыльями бабочки за спиной. На ней какая-то прозрачная одежда – подобие ночной сорочки, – но она ничего не прикрывает. Волосы у Молары короткие, как у мальчика.
– Что ты делаешь? – спрашивает она. – Куда ты собрался?
– Разве ты не знаешь?
Молара – разумная часть ксеносферы, но в то же время подчиняется своему предназначению. Она – собирательница
