не замечает меня, слишком заинтригованный тем, что только что сказал Эли.
– Я читал об этом. В викторианскую эпоху люди застилали все зеркала после того, как кто-то умирал.
– Да, – говорит Эли. – Но они беспокоились не только о зеркалах. Любая отражающая поверхность способна пленить душу.
– Как озеро? – говорит Кэтрин с улыбкой в голосе.
Эли касается кончика носа.
– Точно.
Я думаю о Лене и содрогаюсь всем телом. Внезапно забеспокоившись, я встаю, подхожу к бутылке с вином на ступеньках крыльца и наливаю себе еще стакан.
Я выпиваю его в три глотка.
– И так думали не только викторианцы и их суеверные родственники в Восточной Европе, – говорит Эли.
Я снова тянусь к бутылке. Она пуста, последние капли вина капают в мой бокал, как капли крови.
Позади меня Эли продолжает говорить.
– Племена, которые жили в этой местности задолго до прибытия европейских поселенцев…
Я беру вторую бутылку вина, все еще закупоренную, что раздражает меня почти так же сильно, как слова Эли.
– …верили, что эти пойманные в ловушку души могут настигнуть души живых…
Вместо того чтобы попросить Тома вскрыть бутылку, я беру штопор, втыкаю его в бутылку вина за пять тысяч долларов, и плевать я на это хотела.
– …и что, если бы вы увидели свое собственное отражение в этом самом озере после того, как в нем недавно кто-то умер…
Штопор выпадает из моей руки, соскальзывая между ступенями в заросли сорняков за лестницей.
– …это означало, что ты позволил овладеть собой.
Я с треском ставлю бутылку, что даже ступеньки крыльца захрустели.
– Ты заткнешься насчет озера или нет?
Я не хочу показаться такой рассерженной. На самом деле, я вообще не хочу ничего говорить. Слова просто вырываются из меня, подпитываемые огненной смесью алкоголя и беспокойства. Все вдруг разом замолчали. Все, что я слышу, это ровное потрескивание костра, и уханье совы на деревьях где-то на берегу озера.
– Прости, – мягко говорит Эли, осознавая, что все эти разговоры про озеро нетактичны по отношению ко мне. – Ты права. Эта ерунда никому не интересна.
– Нет, я не то хотела сказать. Просто…
Я замолкаю, не зная, что сказать.
До меня доходит, что я пьяна. Сильно пьяна. Меня шатает. В страхе, что я сейчас упаду, я крепко схватилась за ступеньки крыльца.
– Я не очень хорошо себя чувствую.
Сначала я думаю, что это говорю я. Непроизвольная вспышка сознания. Я не сразу осознаю, что не открываю рот, не двигаю губами, и говорю все-таки не я.
И затем слышу другие слова – «Совсем нехорошо» – и я понимаю, что они исходят не от меня, а от Кэтрин.
– В чем дело? – говорит Том.
– У меня голова кружится.
Кэтрин стоит, покачиваясь,
