style="font-size:15px;"> Заметив кровь, она поняла, что зверь поранил себя сам, и в негодовании отвернулась. Поставив тыкву с фруктами на пол, она знаком поманила Сталлан к двери.
– У них есть грубые орудия, – сказала Энге. – Ты говорила, что они сооружают что-то вроде укрытий и даже крупные звери им служат. – (Сталлан кивнула.) – Должно же у них быть что-то похожее на разум?
– Но это не значит, что они должны уметь разговаривать.
– Верно подмечено, охотница. Но пока приходится предполагать, что у них есть язык, с помощью которого они общаются между собой. И мелкие неудачи не остановят меня. Смотри, самец шевелится. Должно быть, почуял запах фруктов. Реакция самцов всегда груба: голод сильнее страха перед нами. Но он все еще озирается, он дикий. Гляди! – крикнула она победно. – Ест! Первый успех. По крайней мере, теперь его можно кормить. И смотри-ка, тащит фрукт самке. Альтруизм – признак интеллекта.
Но Сталлан недоверчиво качала головой:
– И дикие животные кормят своих детей. И охотятся вместе. Я видела. Это не доказательство.
– Может быть. Но я все равно верю… Если простые команды могут понимать даже лодки, почему нельзя думать, что подобные твари способны на это?
– Значит, ты будешь обучать их тем же способом, что и лодки?
– Нет. Поначалу собиралась именно так и поступить, но теперь хочу достигнуть более высокого уровня понимания. При обучении лодок приходится обеспечивать положительное и негативное подкрепление немногих команд. Ошибки наказываются электрическим ударом, кусочком еды поощряется правильный ответ. Такое обучение пригодно для лодок, а этих животных я не собираюсь учить, с ними я должна разговаривать.
– Говорить трудно. Многие из тех, кто вышел из моря на сушу, так и не научились этому.
– Ты права, охотница, все дело в развитии: молодняк с трудом осваивает взрослую речь, но в море, ты помнишь, они разговаривают между собой.
– Тогда учи этих зверей детской речи. Ее-то они должны освоить.
Энге улыбнулась:
– Прошло много лет с тех пор, как ты разговаривала по-детски. Ты помнишь, что это значит?
Она подняла руку, и зеленая ладонь медленно покраснела, она пошевелила пальцами. Сталлан улыбнулась:
– Каракатицы. Много.
– Ты помнишь. Но разве ты не видишь, как важен цвет ладони? Без этого не поймешь смысла моей речи. А эти лохматые умеют менять цвет ладоней?
– Не думаю. Я никогда не видела этого. А тела у них бело-красные.
– Может быть, в их речи это важно…
– Если только она у них есть.
– Действительно – если. Я должна пристальнее приглядеться к ним, прежде чем они начнут издавать звуки. Но велика необходимость заставить их разговаривать как иилане’. Начнем с простейших выражений. Они должны понять полноту общения.
– Не понимаю, о чем ты говоришь.
– Тогда
