вспомнила, как король Гетодута со смешным именем Охломон подхватил речь уставшего Ниротуба. Теперь оказывается, специально «уставшего». Наверное, хотел выяснить, кто из коллег-королей самый шустрый, от кого в случае своей слабости или потери бдительности следует ожидать ножа в спину. Конечно, шустрость Охломона можно было объяснить всего лишь молодостью, избытком энергии, но все-таки на него стоило обратить более пристальное внимание. Как и на хитрого старика Ниротуба.
Поблагодарив Агашу, я отправилась искать Мареона. В бывшем кабинете Вилеона его не оказалось, нашла я его в банкетном зале спорящим с пожилым оформителем. Ну да, молодые бы не осмелились возразить гилену. А этот смог. Низенький, толстенький, лысый, он был похож на сердитого Колобка:
– Ваше подвеличество! Но это неприемлемо! Шарики! Что они будут символизировать? Что ваш брак, простите за крамолу, это мыльный пузырь, который скоро лопнет?
– Что это две тысячи пузырей, которые устанут лопаться раньше, чем лопнем мы, – сказала я, входя в зал. – А еще, что нашей любви никогда не сдуться. И ведь я уже это вам говорила.
– Ну я не знаю, – развел руками Колобок. – Над нами будет смеяться все королевство.
– А смех вообще продлевает жизнь, – сказала я. И обратилась к мужу: – Ви… То есть, Марик, могу я с тобой поговорить наедине?
– О чем, дорогая? – поднял гилен длинные темные брови.
– О королях и капусте, – хмыкнула я, вспомнив О. Генри. – Я же сказала: на-е-ди-не.
– Идем, любовь моя, – взял меня под руку Мареон и обернулся к оформителю: – Шарики!
И когда мы вышли в широкий пустой коридор, я сказала любимому:
– Под подозрением два короля.
Я пересказала Мареону разговор с Агашей, сообщила, какие выводы сделала фейона. Любимый надолго задумался. А пока думал, я невольно им залюбовалась. Волосы почти черные, короткие, как и у Вилеона, но аккуратные, не топорщатся, как у того, в разные стороны. Длинные темные брови, сведенные у переносицы красивого, тонко очерченного носа, усы и короткая борода – тоже темные. Но больше всего мне нравились у Мареона глаза, которые меня покорили еще при первой нашей встрече: зеленовато-коричневые, они, казалось, притягательно светились.
– Интересно, – сказал наконец его подвеличество. – Охломон мне тоже показался непростым человеком, таким, знаешь, себе на уме. А Ниротуба я, как и ты, посчитал простачком. Теперь и сам вижу, что напрасно. И все-таки я не уверен, что они по меня… под короля роют. Скорее бы здесь стали что-то вынюхивать, а не отправлять наблюдателей в Такудал.
– В такую даль? – переспросила я.
– И в такую даль тоже. Но вообще Такудал – это название королевства, в котором родился… Вилеон.
– Ты раньше не говорил. И он тоже, – улыбнулась я.
– А к чему было говорить? Я бы сам с удовольствием все позабыл. И он тоже, – с невеселой улыбкой повторил за мной Мареон.
– Но ведь там могилы предков.
– И что? Родителей я и так всегда помню, а могилы – это условности. Там всего лишь прах,
