понял, что это – канат, единственный канат, по-прежнему связующий взорванную мутниками мачту с палубой корабля. Ухватившись за него, я огляделся и увидел, как мироздание, наша вселенная, имя коей Брия, меркнет, исчезает, словно во сне.
XV. Йесод
Согласно всем законам логики мне следовало бы слезть по канату вниз и вернуться на корабль, но возвращаться я не спешил. Канат я поймал на таком расстоянии от корабля, что стаксели несколько заслоняли обзор, и потому (очевидно, возомнив себя бессмертным, либо решив, будто уже мертв – сие мне неизвестно) полез к мачте, волочившейся за кораблем, с нее перебрался на покосившийся рей, прополз его до конца и, повиснув на нем, вновь устремил взгляд вперед.
Говоря откровенно, описать открывшуюся мне картину попросту не в человеческих силах, однако я попытаюсь. К этому времени голубая звезда превратилась в ярко-лазоревый диск. О том, что до нее было вовсе не так далеко, как до призрачных звезд, я уже поминал. Однако эта звезда, не в пример им, действительно существовала здесь и сейчас, а если так, поди рассуди, что дальше, а что ближе! Глядя на голубую звезду, я все острее сознавал фальшь прочих: их ведь не просто не было там, где они якобы есть, их не существовало вообще, а значит, все они не просто фантомы, но, как и большая часть фантомов, обман. Лазоревый диск рос, ширился, и вскоре я разглядел на его фоне белые пряди облаков. Тут я мысленно рассмеялся, и, не успев отсмеяться, понял, сколь опасно мое положение, понял, что, оставаясь здесь, могу в любой момент распроститься с жизнью, однако даже не сдвинулся с места.
Между тем корабль несся к центру лазоревого диска на полном ходу, и вскоре нас окружило со всех сторон кольцо из черного дерева, инкрустированного россыпью призрачных звезд – Венец Брия.
Стоило миновать его, лазоревый свет хлынул со всех сторон, а позади – там, где еще недавно сиял хорос из юных солнц – виднелась наша вселенная, кружок не больше черной как смоль Луны, вскоре уменьшившийся в небе Йесода до пятнышка, а затем вовсе скрывшийся из виду вдали.
Если ты, тот, кто однажды, может статься, прочтет все это, до сих пор, невзирая на многообразие совершенных мной глупостей, сохранил ко мне толику уважения, то наверняка утратишь ее сейчас: настала пора рассказать, как я перепугался, точно младенец при виде пугала из выдолбленной тыквы со свечкой внутри. Некогда, по пути к Обители Абсолюта, на нас с Ионой напали Гефоровы нотулы, изловленные зеркалами летучие твари, порхающие над землей подобно хлопьям сгоревшего пергамента в дымоходе, однако, при всей своей неосязаемости, весьма и весьма смертоносные. В этот миг я, взглянув назад, в сторону исчезающей за кормою Брия, решил, будто за мной вновь гонятся схожие существа, только не сажные, каким цветом отличались нотулы, а серебристые.
Охваченный ужасом, я сжался в комок, прячась за реем, но вскоре понял, что это (как, несомненно, уже догадался и ты, мой читатель) всего-навсего клочья тончайшего серебристого бремени взорванной мачты, подхваченные
