вместе, просто надо найти четвертого.
– Я в школе была третьим сеяным, – откликнулась Тереза. – Давно, в пятьдесят восьмом. Но вам, наверное, не захочется играть с такой древней старушкой.
– Отлично! Просто здорово! – просиял Лео. – Мы с радостью с вами поиграем. Правда, парни?
Барт с Фредом энергично закивали.
– Тогда, может, в четыре?
– Как раз и с дороги отдохнуть успеете, – добавила Тереза. – Тогда зарегистрируйтесь, и Ванс проводит вас в номера.
Поставив лейку на фортепиано, хозяйка направилась к Коулу, распростертому на ковре. Раскинув руки, он притворялся спящим. Тереза склонилась над мальчуганом и шепнула ему на ушко:
– Когда проснешься, я тебе покажу отличные игрушки.
– А что за игрушки? – заинтересовался он.
– Ты сможешь построить замок из песка, – сказала Тереза. – Хочешь взглянуть?
– Я хочу, чтобы мама вернулась, – ответил Коул. – А она все не приходит.
У малыша были густые черные ресницы; такие внушают зависть зрелым женщинам.
– Конечно, тебе хочется увидеть маму, – проговорила Тереза. – Но у меня есть только игрушки. Посмотришь?
Коул кивнул. Тереза протянула ему руку:
– Тогда пошли.
Вручив мальчонке ведерко, совок и надувного омара в придачу, Тереза благополучно доставила дитя в номер. Немного погодя она зашла в кабинет Билла и устало рухнула в плетеное кресло у окна. Билл сидел за компьютером, стуча по клавиатуре.
– Керны приехали. Помнишь, я рассказывала про человека, от которого сбежала молоденькая жена, оставив с двумя малютками на руках. Плюс у него двое сыновей от первого брака, совсем уже взрослые.
За окном Барт с Фредом расстилали под огромным зонтом пляжные полотенца.
– Ну, ты что, забыл? Короче говоря, мы сегодня играем в теннис.
Билл перестал печатать и пристально посмотрел на жену.
– Можешь считать меня сумасшедшим, но, по-моему, Тереза, ты суешь нос не в свои дела.
На пляж вышла няня с Коулом. Мальчик с ведерком и совком побежал к воде. Терезе отчего-то стало тревожно. Она перевела взгляд на мужа, потом на томик Роберта Фроста, неизменно лежавший на его столе. Довелось ей с Биллом хлебнуть горя, и каждый справлялся как мог. Тереза вызнавала, у кого что болит, и пыталась облегчить эту боль. Билл же с головой ушел в поэзию.
– Скажешь тоже, «не в свои дела», – пробормотала Тереза, – меня пригласили.
– Поосторожнее, – предупредил Билл. – Ведь это люди, их жизнь, а не лабораторные крысы, с которыми можно проводить эксперименты.
Тереза встала, разгладила складки на шелковой юбке.
– Обидные слова.
– Я все понимаю. Но, пожалуйста, подумай хорошенько.
– Я всегда хорошенько думаю, – ответила Тереза.
– Да неужели? – не отступал Билл. – Таких, как ты, любителей
