я, отдышавшись. – И побольше.
А сама, пока ела, только про телефон и думала. Как его починить. Но он так и не починился.
На следующий день я позвонила Божене по домашнему. Хотела сказать, что моему телефону пришел кирдык. А она как навалилась. Ни здрась-те, ничего. Прямо-таки допрос с пристрастием устроила. Оказывается, девчонки видели, как мы с Егором уходили.
– Ну проводил меня человек до угла, и что? – огрызнулась я. – Это же не запрещено законом?
– Ну-ну, – она хмыкнула в трубку. – Только до угла, и все?
– И все, – голосу меня стал каменным. – Или ты сплетням больше, чем мне, веришь?
– Ладно, что ты кипятишься. Уже и спросить нельзя.
– Нельзя! – отрезала я, – Если ерунду всякую спрашиваешь.
– Понятно, – протянула Боженка. – Кто-то у нас сильно не в духе.
– У меня телефон умер, – пожаловалась я.
– Что, совсем? – ахнула Боженка.
– С концами. Разлетелся в хлам.
– Ох, – очередной скорбный вздох. – И как ты теперь?
Я пожала плечами:
– Как и все люди прошлого века. Телеграммы, письма от руки. Есть же домашний, на худой конец.
– Ничего смешного, – фыркнула Боженка. – Посмотрим, сколько ты без тик тока протянешь.
– Сколько потребуется, – заверила я. – Пока на новый не накоплю.
– Накопишь ты, ага. Смотри с голоду не умри для начала.
Вот в этом тоже вся она. Ни капли такта у человека. Или это такая месть – за прошлую жизнь? Пока мама с папой были живы, мы в нашем дворе считались самыми обеспеченными. Своя квартира, машина дорогая. Летом в Испанию ездили. Зимой в Египет. Мне в классе все завидовали. И Боженка тоже. А потом – привет – и ничего нет. Нет тебе больше ни Испании, ни Египта, ни мамы с папой. Зато есть бабушкина тесная хрущевка, пустые вечера и холодные макароны на завтрак.
Хорошо, еще малая есть. И сама бабушка. Без них меня бы, наверное, уже тоже не было.
– Божен, я тебе потом позвоню. Пока.
Я бросила трубку. Даже не спросила, как она себя чувствует. Подруга, называется.
Но телефон почти сразу зазвонил.
– Лесь, ну прости! – заныла Боженка. – Ну я коза. Слышишь?
– Слышу, – чуть подобрев, сказала я. – Коза ты моя дереза.
– Ну хочешь, я тебе свой телефон дам? Старый.
– Не надо. Я что-нибудь придумаю.
– Ну смотри сама, – она явно обиделась. – Я же как лучше хотела.
– Знаю, – сказала я, – Не переживай.
Это не потому, что телефон старый. Просто я не люблю быть кому-то должна.
На следующую тренировку я снова пошла одна. У Божика простуда по полной программе разыгралась: и сопли, и кашель.
– Захарикова, – хрипела она в трубку. – Это ты на меня порчу навела. Чтобы отбить себе Егора.
Захарикова! Она меня всю жизнь так называет.
И, главное, – ха-ха-ха!
И
