был двинуть и пальцем. Однако сейчас выходило несколько иначе: тело Марта, наоборот, двигалось, но сознание, вялое и будто отсаженное в мутную стеклянную банку, точно так же не владело им, вопреки всё возраставшему пониманию ненормальности происходящего.
Март вдруг испугался не на шутку, и приступ паники, родившись где-то в районе живота, сжимающим нутро холодом в мгновенье ока взобрался к горлу. Дыхание прехватило. Перед глазами суматошной звенящей толпой забегали искры.
«Стоп!» – в отчаянии скомандовал Март взбунтовавшейся оболочке.
Одна нога чуть помедлила… другая, однако, не прекратила движения. В результате непослушные ходули заплелись и Март повалился на землю.
Удар! Что-то острое впилось в плечо и щёку. Резкая боль обожгла, и жаркая волна, растекаясь от эпицентра, омыла поверженного строптивого беглеца, заполнила руки и ноги колючими пузырьками. И сознание прояснилось, словно от удара разбилась его мутная стеклянная тюрьма.
Март, ощутив, наконец, с облегчением, что тело снова подчиняется ему, уселся, очумелый, прямо здесь же, на россыпи щебня. Отдышался, на разные лады пошевелил пальцами, всё меньше веря в произошедшее, растёр ладонями горящее лицо.
«Наваждение…»
Очень захотелось пить. Март проверил флягу – пуста. Ах, да! Он выпил последний глоток ещё до того, как прошёл меж двух скал! А вскоре вслед за этим – уснул на ходу…
Март поднял голову, соображая, куда же его занесло. Скал-близнецов нигде не наблюдалось, однако он обнаружил, что сидит у подножья высокого холма. Поодаль лохматющая коза флегматично общипывала кустарник. Узкая, неровная полоса будто специально очищенной от камней и щебня земли, появляляясь из ниоткуда, шла наискосок… Тропа?! Незаметная, если не приглядываться специально, пересекая всю видимую ширину холма и исчезая временами за его краем (по всей видимости, огибая его по восходящей спирали), полоса каждый раз снова появлялась несколькими метрами выше, и складывалось впечатление, что по не крутому в общем-то склону проволокла своё тело гигантская змея, намотав на коническую возвышенность свой след-серпантин. Опасаясь спугнуть удачу, Март проследил эту дорожку – изгиб за изгибом, виток за витком – до самой вершины, где взгляд его упёрся в небольшую кособокую постройку, похожую на сарай.
«Жильё! Люди!»
Март вскочил и прямо поперёк петель до невозможности медлительной тропы поспешил наверх, к постройке. Только сейчас он ощутил, как гудят и дрожат от усталости ноги…
***
При ближайшем рассмотрении сарай оказался небольшой хижиной с плоской крышей. Построенное кое-как из сплетённых в щиты веток и когда-то обмазанное глиной (теперь значительно осыпавшейся), утлое жилище было окружено такой же утлой невысокой стеночкой, а по сути – валом камней, сложенных без связующего раствора, «наживую». Своей очевидной хлипкостью хижина напомнила Марту домик одного из трёх поросят, героев известной сказки. Однако ни поросят,
