этом ряду, для кого-то… Может, кто-то, кого я и не помню толком, повторяет мое имя, в надежде вспомнить и сохранить что-то ценное и важное.
Без обратного адреса.
Бывшие и прошлые, те, кого больше нет, те, кто больше не нужен, те, о ком помню каждую секунду, те, кого не хочу помнить. Те, кто как игла в моем сердце.
Имена друзей, врагов, родных, чужих, соседей, любимых, ненавистных, в одну строчку – все.
Иероглифы только мне понятного языка.
Никто не прочтет. А даже если и да, то…
У меня тоже есть имена, из-за которых я тоскую и часто-часто курю.
А у кого их нет? Таких имен? У вас нет? Наверняка ведь…
Саша – это мужское или женское? Это ведь кто угодно…
Кто угодно.
Имя, которое повторяешь как мантру, как молитву, ежесекундно, про себя, чтобы никто, кроме ангелов и Самого…
Выброшу все конверты.
Потому что письма из прошлого, они всегда без обратного адреса, невозможно ответить. И ни к чему хранить.
Это как звонить из 2009 года в 1943-й, набирая номер с буковками. На каком современном телефоне вы видели буквы? Разве что на мобильном…
Звонить с мобильного в прошлый век…
Письма
Когда-то я жила в одном маленьком поселке, в Казахстане. Напротив нашего дома стояла тюрьма. Там сидели мужчины. Они писали малявы, короткие записки на клочках, и бросали их за решетки. Малявы валялись по всей земле. А затем приходили женщины – дочери, жены, сестры, матери, любовницы. И подбирали их, грязные и изодранные, с растекшимися чернилами, искали любимый, родной почерк.
Зимой они выгребали записки замерзшими пальцами из-под снега. В дождливую погоду старались как можно скорее прочесть строчки, растекающиеся под дождем. Пока струйки воды не смыли все. Пока дождь не отнял самое дорогое…
В жару буквы выцветали. И вместо текста – оставалась только паутинка, не разобрать, что там.
Короткие строчки, ради которых пройдено столько – ради них – на коленях ползком по снегу. Пальцы синие от холода. Поймать в ветре крохотную бумажку.
Написать самое главное, потому что лишнее не поместится на этом обрывке. Только самое главное. А что оно, самое главное? Что?
Письма и имена.
На этом замолкаю. Больше мне нечего сказать. И хорошо, что у нас есть имена. Только не надо их громко. Лучше шепотом, в тишине.
Вражеские голоса
Эта история произошла, когда мы еще учились в школе. Обычный школьный день начался с общей линейки, после нее все разошлись по классам. Мы заняли свои места, обменивались шуточками и записками. Мы – это ученики младших классов, двоечники и прогульщики.
– Вы, конечно, знаете, что случилось на Украине? – спросила нас пожилая учительница. По слухам, она еще помнит Великую Отечественную, похороны Сталина и вообще ровесница мира, а может, и старше его.
– Нет, – никто из нас ничего не знал.
– А я вам скажу! Чистую правду! А то наводят вражеские органы
