презентовал. Тут у меня и Шубин, и песни, и частушки. Всё от первых лиц собрано, по городу, по деревням окрестным, студенты-практиканты помогали. В общем-то, лучше меня расскажет о Шубине сам носитель.
Он нашёл нужную страницу, прочистил горло и прочитал:
– “Было это, когда в степях только появились первые шахты. И были они совсем не такими, как сейчас! Уголёк рубили обушком. На вагонетку грузили лопатой. Вагонетку тащил один человек на четвереньках – к штреку[17], по штреку к шуфру вагонетки доставляли кони, потом уголь поднимали бадьями. Очень тяжёлой и опасной была работа первых шахтёров. Далеко шла от степей дурная слава об этой нелёгкой, но лучше других оплачиваемой работе. И съезжался к шахтам на наём бедный рабочий люд. Богатеи – хозяева шахт – радовались. Рабочих рук всегда в избытке, есть из чего выбрать. Но была на старых шахтах в те времена такая подземная специальность, на которую не всегда находился работник. И оплачивалась она дорого – десять золотых рублей, и работы той было на полчаса, и случись что, родня шахтёра большие деньги за пострадавшего получала. А шли на эту работу самые отчаянные сорвиголовы, которым смерть, что сестра. Специальность эта называлась “поджигатель”. Перед спуском смены поджигатель натягивал на себя побольше всякого мокрого тряпья, закутывал поплотнее голову и лез с факелом в шахту. Там он поджигал накопившийся угольный газ. Не однажды, бывало, смена находила поджигателя мёртвым и выносила его на поверхность. У шахтёров обычай был такой – если погибнет кто под землёй, его обязательно на-гора подымали, чтобы похоронить по-человечески.
Работал в те времена на донецких шахтах поджигателем некий Шубин. Лихой был человек. Никого и ничего не боялся. Только однажды полез он очередной раз в шахту поджигать газ, да и погиб там под завалом. Хозяева шахты подсчитали, что, если откапывать Шубина, то это выйдет им дорого. И стали уговаривать семью покойника вместо тела взять деньги. Семья большая была, а без кормильца на что жить? Подумали, подумали, что уж от покойника проку, да и взяли деньги. Только с тех пор и по сей день из поколения в поколение слышат шахтёры, как гремит в стенах камнями Шубин. Обозлился-де на людей. То выброс устроит, то обвал. Всё товарищей себе ищет[18]”.
– Значит, обозлился на людей, – сказал я, когда мы с Мишей снова оказались на улице Тайных Университетов. – То выброс устроит, то обвал, да, Миша? А говоришь, добрый он, помогает. Что-то ты темнишь.
– От человека зависит, будет Шубин добрым или нет, – многозначительно ответил Миша. – А нам пора. До Харцызска путь неблизкий. Будем охотиться за лисой.
– До Харцызска… Что за название такое вообще?
За пять минут до этого Мише с большим удовольствием предоставили домашний адрес студента в Харцызске. Мы прыгнули в маршрутку и отправились на вокзал. Гарантий, что Вадим Писаренко в чём-то нам поможет, не было никаких. Но попытка не пытка.
Глава 5. Нам нафига на канатный завод?
До Харцызска мы ехали в тишине. Вернее, молчали мы с Мишей (я был занят тем, что повторял про себя название
Штрек – горная выработка, не имеющая выхода на поверхность, в отличие от штольни, которая имеет. Самая простая аналогия – тоннель, однако в шахтах тоннелей как таковых нет.
Весь рассказ – оригинальная цитата и прямая речь из названной книги “Протёкших дней очарованье”, легенда, собранная “в полях”.
