которые готовы выскочить замуж только ради денег, вы согласны, Дулут?
Я машинально с ним согласился, не имея на сей счет никакого мнения, потому что как-то ни разу не задумывался об этом.
– Конечно, за ней ухлестывают все, кому не лень. Морено, Трент, все до единого. И ревнуют ее. Но ей нравлюсь я. Она по-настоящему влюблена в меня, Дулут, – он склонился совсем низко и говорил мне почти в ухо. – И я могу раскрыть вам важный секрет. Мы с ней поженимся. Как только я выпишусь отсюда, мы сыграем свадьбу.
И место и время казались не самыми подходящими для поздравлений, но я вышел из положения более или менее достойным образом.
– Я чувствовал, что вы нам симпатизируете, Дулут. И могу рассчитывать на ваше понимание того, как я поступил. – Он снова бегло обернулся к закрытой двери. – Я изменил условия завещания. Теперь все достанется Изабелле. Вот почему я пришел к вам. Текст завещания при мне, а Изабелла дала мне свою авторучку. Я хочу, чтобы вы стали свидетелем. Но нам следует соблюдать осторожность. – Он рассмеялся визгливо и взволнованно. – Они бы сделали все, чтобы остановить меня, если бы что-то пронюхали. Эти люди готовы на любую пакость. Думаю, они могли бы даже пойти на мое убийство.
Мне никак не удавалось выработать в голове правильную линию поведения. С одной стороны, Лариби именно сейчас выглядел не вполне нормальным и более свихнувшимся, чем я когда-либо видел его прежде, но во всем, что он говорил, присутствовали несомненная логика и здравый смысл.
– Вы спросите, почему я не уезжаю отсюда как можно быстрее, – продолжал шептать он. – По самой простой причине. Я не могу оставить здесь Изабеллу одну без защиты. Она тоже окажется в опасности, стоит им обо всем выведать. Поймите: они все домогаются Изабеллы, как и моих денег.
Лариби начал рыться по карманам пижамы. Из одного он кончиками пальцев достал лист бумаги, сиявший белизной даже в темноте.
– А, вот и завещание. Все, что от вас требуется, это заверить подлинность моей подписи в качестве свидетеля.
Я оказался несколько смущен. Но потом решил, что не мое дело выдвигать какие-либо возражения. Хотя вся эта затея представлялась мне чистейшим сумасбродством, для Лариби она явно многое значила. И в конце концов, разве не плыли мы все в одной лодке, будучи пациентами клиники Ленца? Я чувствовал себя обязанным по мере возможности поддерживать своих товарищей по несчастью.
Мои познания в области юриспруденции были, мягко выражаясь, достаточно скудными, но сейчас представлялось не столь уж важным, признают завещание действительным или нет.
– Я подпишу документ, – сказал я. – Но для этого хотелось бы хоть что-то видеть в этой непроглядной темнотище.
– Верно, верно. – Лариби с готовностью снова запустил руку в карман и вынул какой-то небольшой предмет. – У меня есть спички. Целый коробок.
Меня это поразило. Ведь все мы считались
