немного, индеец кивнул:
– Ладно. Я тебя подброшу, если ты будешь разбивать лагерь и готовить еду.
Сделка показалась мне выгодной, и мы пожали руки. К счастью, Сикейк отправлялся в путь в самое ближайшее время, поэтому все оставшееся время в лагере мне удалось избегать встречи с Ваксовыми Усами.
Почти всю дорогу Сикейк греб молча. Укутавшись в шкуры, я обдумывала редактирование, которое сорвало бы замыслы «комстокеров». Берега еще оставались облеплены толстым льдом, и пирога словно плыла сквозь листы тающего сахара. Вот уже три дня мы довольствовались солониной и галетами, и я жадно вглядывалась в воду.
– Ты путешественница, так? – склонив голову набок, посмотрел на меня Сикейк.
– Точно.
– Из будущего?
– Я не могу быть из прошлого. Из своего настоящего можно путешествовать только назад, но не вперед.
– Вот как? – презрительно фыркнул Сикейк. – Это ты так думаешь? На самом деле бледнолицые ничего не смыслят в путешествии во времени.
Я встрепенулась. Было известно, что индейцы кри пользовались Машиной Флин-Флона до появления белых поселенцев, однако сведений об этом сохранилось очень немного.
– Ты знаешь тех, кто может отправляться в будущее?
– Я тебе ничего не скажу. – В голосе Сикейка прозвучала смесь игривости и раздражения. Он надо мной издевался?
– Ну, в мою эпоху все полагают, что такое невозможно. Это одно из ограничений Машины.
– Быть может, проблема в том, что вы считаете ее машиной, – пожал плечами Сикейк, – а не животным, сделанным из камня и воды.
Несмотря на его абсолютно серьезный тон, я подумала, что он насмехается.
– Значит, – рассмеялась я, – ты не расскажешь мне, можешь ли отправиться в будущее.
– А ты сама догадайся.
– Уверена, кто-то уже побывал там, где-то вниз по линии времени.
– В самую точку. – Лицо Сикейка наконец растянулось в улыбке. – У вас там есть хорошие песни?
Я молча кивнула, подумав про «Черную Образину».
– Сможешь что-нибудь напеть?
Я находилась в пироге охотника, промышляющего пушниной, где-то на севере Манитобы, в сотнях километров и десятках лет от того мира, который знала. Мне показалось, сейчас самое время исполнить классику «Черной Образины» – «Полицейский-расист отсосал мой пластиковый член». На протяжении следующих двух минут деревья по берегам реки сотрясались от слов Великолепной Гарсии, исполненных моим фальшивым визгом.
Похоже, Сикейку это понравилось.
Когда мы наконец добрались до Виннипега, он дал мне пару бобровых шкур, продав которые я смогла бы купить билет на поезд и номер в гостинице с ванной. Я горячо поблагодарила его, а Сикейк лишь пожал плечами.
– Расплатишься, когда придешь снова.
Поезд грохотал через маленькие городишки и мимо ферм посреди начинающих оттаивать бескрайних
