вдруг проникнет. Когда этот факт дошёл до Саважа, он осторожно втянул в себя всё, что навыпускал наружу, огляделся, нашёл свой амулет возле подушки, надел, и только потом прислушался ещё раз.
В дверь поскреблись – осторожно и деликатно. Интересно, сколько времени?
Часы лежали на тумбочке и сообщили, что сейчас половина десятого. Чёрт, он же обещал быть в парламентской комиссии в десять двадцать! И между прочим, по вопросу Кусачки, ему самому до парламента было, как до Другого Света.
– Скорпион, а Скорпион… – донеслось от двери.
Ну да, Кусачка, он самый. Саваж вздохнул и попытался осторожно переложить Марион на подушку – пусть спит. Не вышло.
– М-м-м? – спросила она, просыпаясь.
– Угу, – ответил он столь же вразумительно. – Мне пора вставать, звёздочка моя Марион.
– А сколько времени? – она мгновенно стряхнула остатки сна и села на постели.
– Девять тридцать, – сообщил он.
– Что-о-о? Мне тоже пора, – она подскочила с кровати, как ошпаренная, подхватила валявшийся на полу махровый халат и ускакала в ванную, пока он соображал, что вообще происходит.
Что поделать, он с утра тугодум.
И ещё хорошо бы Кусачка догадался убраться с её дороги.
Что ж, догадался. Когда Саваж выбрался из спальни, никакого Кусачки на пороге и близко не было, его пришлось найти.
– Что случилось?
– Ну как, ты же говорил, что с утра пойдёшь к кому-то там что-то выяснять, – сказал тот.
– Так и пойду, – согласился Саваж. – Свари арро, что ли. Быстро.
– Быстро не умею, – начал было канючить Кусачка, но направленный взгляд тотчас послал его по адресу в сторону кухни.
Тем временем из ванной показалась Марион – совершенно одетая и до отвращения бодрая.
– Спасибо, – просто сказала она и добавила: – Увидимся.
Мгновенно зашнуровала свои ботинки, подхватила рюкзак… и была такова. Чёрт побери, он даже не поцеловал её на прощание! Ну как так-то?
Саваж бы так и стоял столбом ещё долго, но из кухни появился Кусачка.
– Скажи, это правда была Безжалостная Блуа? Или мне примерещилось?
– Что? Безжалостная? – не понял Саваж. – Почему?
– Ну, или Бескомпромиссная. Потому что. Не влезай, убьёт.
– Вы служили вместе?
– Ну да, немного. Потом я ушёл в отставку, она осталась. Но говорили, ей крепко прилетело, едва не отдала богу душу. Правда, спасла десятерых только там, и ещё сколько-то – в других местах. Ещё она всегда следила, чтобы новеньких не гнобили, тех, кто ещё мало умеет, и если видела что-то подобное – тут же так прикладывала, что возражений не оставалось. И она хренова перфекционистка – если где что неправильно, не слезет, пока не станет правильно. Ну там – положение рук во время атаки, чистая форма, ещё хрен знает что. И если есть живой враг – то он от неё не уйдёт.
– Ты пока ничего
