стоило ему останавливаться здесь, не стоило бередить старую рану.
Шеннон резко сорвался с места, шагая быстрее, чем следовало бы, и уже не спрашивая себя, что гонит его по улице.
Он все обещал себе, что однажды его книга будет стоять здесь, на подсвеченной стеклянной витрине, заставляя прохожих остановиться перед пестрой обложкой с интригующим названием… Но на деле сесть за работу так и не решился – годы текли стремительно, а он не продвинулся ни на шаг. Его персонажи больше не обрастали подробностями, замирали смазанными образами на недописанных страницах, задавая немой вопрос, кто они такие на самом деле. А потом с упреком глядели на Шеннона, прячась в строчках.
«Вы – моя надежда», – отвечал он им, не веря самому себе.
Смятые, как черновики, обрывки мыслей возвышались горкой в спрятанной в сознании урне – их уже невозможно было расправить, невозможно было переписать.
Шеннон дернулся и замер, почувствовав, как резко закололо под ребрами. Поток мыслей оборвался, умные часы на руке завибрировали, предлагая сменить программу тренировки на «бег», пока его дрожащие от напряжения пальцы сжимали бок. На нем под футболкой прятался наколотый годы назад черный глаз, который огибал полумесяц с расходящимися в стороны блеклыми сполохами.
Мастер, которому Шеннон предложил эскиз, тогда задумчиво взглянул на него и выдал нечто очень остроумное про символизм, а закончив работу, усмехнулся и подмигнул, сказав, что теперь парень видит истину. В ответ Шеннон лишь удрученно промолчал.
Он стоял посреди темной улицы, согнувшись, опершись ладонями о колени и пытаясь отдышаться. Под закрытыми веками нарисовалась картинка, которую Шеннон упорно пытался прогнать: пришедший из театра почти неделю назад запрос Челси Оллфорд о написании обзорной статьи декораций. Именно его вложили юноше в руку утром и именно этот сложенный вдвое маленький листок теперь занимал все мысли.
Шеннон выпустил воздух через сложенные трубочкой губы и разогнулся.
– Да к черту! – воскликнул он, разворачиваясь на пятках и устремляясь обратно, больше не наворачивая круги по району в попытке растянуть мгновение одиночества.
Листок с запросом Челси Оллфорд, сейчас покоящийся на его кухонном столе, будь он человеком, вероятно похлопал бы ему и широко улыбнулся.
Пришла пора браться за работу.
Камерон был прав – Шеннон заблудился в сумрачном лесу, погряз в его смоге и стал главным героем туманной долины, из которой теперь принял решение выбраться.
Желто-оранжевая аура стала видением, мелькая в окнах домов, прячась за деревьями, следуя за каждым его шагом, и напоминала о мысли, которая не могла полностью оформиться: в той девушке была истина о его проклятье, в ней был ключ к свободе и покою.
Он хотел, чтобы обладательница яркого желтого свечения его спасла.
Сейчас единственной дорогой к ней была обзорная статья театральных
