в Москву… по моим делам… на разведку… Посмотреть, что и как, почувствовать обстановку на месте… пощупать контакты, если найдешь… Думаю открыть у вас филиал моей фрахтовой или зерновой компании. Начальные поиски могу поручить только человеку, которому доверяю… как тебе… Потом подключу своих партнеров, помощников, адвокатов… Если получится, найдем место и для тебя… Например, моим представителем по связям с российскими властями… Конечно, если захочешь… когда закончится твоя дипломатическая командировка и вы должны будете вернуться в Москву…
Голова у Кранцева не закружилась, но сердце окатило волной теплого, приятного волнения. Надо же. Добрый старик думает о нем. Настоящий друг. Простой ответ родился сам собой.
– Конечно, Джон, с радостью… Правда, пока нам не дают отпуска, но как только прояснится, охотно съезжу… Кое-какие контакты у меня, кажется, есть… Спасибо, что подумал обо мне….
Полные отпуска своим работникам постпредство, действительно, пока еще не давало, но, выслушав жалобные пояснения Кранцева о необходимости поездки для встречи с пожилыми родителями, постпред Каменев, партиец-гуманист, подписал разрешение на поездку за счет командировочного, сроком на неделю. Лететь туда имело смысл в субботу, чтобы воскресенье провести с родителями, а обратно – тоже в субботу, и тогда пять полных дней будет на выполнение дела, порученного ему Джоном. Кранцев пока еще толком не знал, с какого конца начать происки. Джон оплатил авиабилеты и с отцовской улыбкой вручил Артему пухлый конверт с франками на личные и служебные расходы.
На выходе из аэропорта Шереметьево-2 его встретила пестрая, нервная толпа пассажиров, штурмующих такси до Москвы, по договорным ценам. Иностранцев водители явно облапошивали, загибали немыслимые цены в валюте. Одетому в дорожную потертую джинсовую пару Артему на правильном русском языке удалось договориться о божеской цене. Разговорчивый таксист что-то бубнил всю дорогу с кавказским акцентом, но Кранцев только делал вид, что слушает его. На самом же деле, не отрывая глаз от окна, он впитывал проносившиеся мимо виды как бы чужой страны, непохожей на ту, что он покинул три года назад. В первую минуту его поразили неряшливость прилегающих улиц и обилие непонятно откуда взявшихся вывесок магазинов и коммерческих фирм, расположенных вдоль пригородного шоссе. Причем многие вывески выглядели самодельными, были написаны почему-то латинскими буквами или на английском языке. Все это в целом напоминало торговые кварталы Турции, которые Кранцев, тогда еще сотрудник советского посольства в Париже, посетил лет десять назад, направляясь в отпуск с семьей из Марселя в Ялту на круизном теплоходе. Неприятное впечатление сохранилось навсегда. А вот центр родной Москвы практически не изменился, хотя многие дома показались ему обшарпанными. В общем, за полтора года, прошедших после исчезновения Союза и наступления дикого капитализма и некоей «свободы», столица не сильно похорошела. Пересекая
