с тем, что все, что связано с телом, вызывает у нее зажатость. Мужиков вокруг табун, красивая, далеко не глупая…
– Она пытается что-то в себе понять. Разве за это можно осуждать?
– Надюша, что там понимать? Все мы, сорняки, как-то приспособились и живем со своими порезами, раз живы до сих пор. Эти травмы детства, неосознанное, усыпленное и бла-бла-бла – одно словоблудие! Психологию я еще в институте не любила и прогуливала, ибо не фиг людям и без того туманное туманными словечками голову морочить. Хлам это лишний как картонные упаковки таблеток и мазей: уж и препарат годами в бою, и аннотацию к нему наизусть знаешь, но некоторые с этим хламом расстаться не могут, копят подобный мусор, а еще открытки и коробки из-под обуви. Вообще-то, я думаю, она пытается найти причину отсутствия способности кого-то, кроме себя, любить. Но это ведь не каждому дано! И наркоманами, и алкоголиками, и поэтами, и любящими – ими рождаются.
– А если это не отсутствие способности, а просто ее время еще не пришло?
– Я тебя умоляю! Ее время скорее уже ушло… Родилась она уже без этого органа, а он, фантомный, нет-нет да подсасывает, вот и развлекается она, лишь бы в этом самой себе не признаваться. Чем бы дитя ни тешилось…
– По-моему, она борется. А к борьбе может мотивировать только живой орган.
– Хм… Если она и борется, то только с собственной духовной пустотой. Ну а ты, чего одну воду-то пьешь? Ты сама как вода.
– Настолько обычная?
– Настолько от погоды зависимая.
– Так сносная погода сегодня.
– Что у тебя с Лешкой? Отпустила дурь?
– Не было никакой дури, а потому и отпускать нечему.
– Нерв в тебе появился. Только я понять не могу, откуда он мог взяться в твоей-то сытости? Надь, если закрутила романчик – нет-нет, ты можешь не признаваться, даже лучше не признавайся, все-таки он мой брат, – но я все же скажу… Ой, аккуратней, на, возьми салфетку, у тебя шоколад по подбородку течет… Так вот… Да дослушай ты! Отвечать не надо, я просто скажу, и все. В браке всяко бывает, это просто надо пережить. Ты основной ориентир, главное, не теряй. Кстати, хочешь историю? Как ты любишь – про незнакомых тебе людей.
– Хочу.
– Соседка у меня есть, тезка почти, Вероника. Соседка – это не подруга, но особое звание. Только ей можно курить у тебя в квартире. Тебе-то не понять – ты в полный дом бежишь… С соседкой во внешнем мире может ничего не связывать, но раз – вечер, выдох, скорый ужин на плите, масло у нее закончилось или просто тревожно, и изо всех этих кухонных шкафчиков, тарелок и чашек глядит твое привычное настоящее, которое не замаскируешь ничем, да и не получится, ты уже в домашнем халате. Потому и откровенность глотками горькими под кофе, а случается – и густая, слезная, под винишко. Соседка – это большие уши и незакрывающийся рот. И еще полная безопасность: уши со ртом постоянно чередуются! И летят в тебя просроченные обиды, прокисшие воспоминания и замороженные любови, но случается – еще теплое, вполне съедобное тебе
