видел. Он говорит, что сразу заснул, и хотя просыпался ночью, считал, что Сирл вернулся и спит. Только когда рассвело, он понял, что Сирла нет.
– Я полагаю, версия такова, что Сирл упал в реку.
– Да. Люди из Уикхема взялись и протралили ее в поисках тела. Но между Кейплом и Сэлкотт-Сент-Мэри дно очень вязкое, так что они ничуть не удивились, не найдя ничего.
– Понятно, почему они не хотят связываться с этим делом, – произнес Грант сухо.
– Да. Оно слишком деликатное. Никаких намеков, только происшествие. И – большой вопросительный знак.
– Но… но… Уолтер Уитмор! – воскликнул Грант. – Знаете, в этом с самого начала есть что-то абсурдное. Что общего у этого любителя крольчат с убийством?
– Вы достаточно давно в полиции, чтобы знать, что именно такие любители крольчат и совершают убийства, – огрызнулся шеф. – Во всяком случае, ваше дело – просеять этот ваш богемный притон сквозь самое мелкое сито и посмотреть, что останется. Вам лучше взять машину. Уикхем говорит, что оттуда до станции четыре мили и, кроме того, в Кроуме пересадка.
– Очень хорошо. Вы не против, если я возьму с собой сержанта Уильямса?
– В качестве шофера или как?
– Нет, – добродушно ответил Грант. – Просто чтобы он знал план действий. Тогда, если вы отзовете меня оттуда для чего-нибудь более важного – а вы можете сделать это в любой момент, – Уильямс продолжит дело.
– Вы выдумываете самые убедительные оправдания, чтобы вздремнуть в машине.
Грант совершенно справедливо счел это капитуляцией и пошел искать Уильямса. Он любил Уильямса и любил работать с ним. Уильямс был и противоположностью Гранта, и его дополнением. Он был большой, румяный, двигался медленно и редко читал что-нибудь, кроме вечерней газеты, но у него были качества терьера, незаменимые на охоте. Никакой терьер у крысиной норы не проявлял больше терпения и упорства, чем Уильямс, когда он собирал факты. «Не хотел бы я иметь вас у себя на хвосте», – много раз говорил ему Грант за годы их совместной работы.
Для Уильямса же Грант был олицетворением всего блестящего и импульсивного. Он страстно восхищался Грантом и по-доброму завидовал ему. У Уильямса не было амбиций, и он не домогался чужого места. «Вы не знаете, какой вы счастливчик, сэр, что не похожи на полицейского, – говорил Уильямс. – Я… я войду в паб, они только взглянут на меня и сразу думают: коп! А с вами – они взглянут на вас и делают вывод: военный в штатском платье. И ничего другого про вас не думают. Это большое преимущество в такой работе, как наша, сэр».
– Но у вас есть преимущества, которых нет у меня, – заметил однажды Грант.
– Какие, например? – недоверчиво спросил Уильямс.
– Вам стоит только сказать: «Разбегайсь!» – и люди как будто растворяются в воздухе. А когда я говорю где-нибудь: «Разбегайсь!» – все только что не отвечают: «К кому, как вы полагаете, вы обращаетесь?»
– Храни вас Бог, сэр, – произнес Уильямс. – Вам даже не нужно говорить «Разбегайсь!». Вы просто посмотрите
