она не сомневалась, что под внешней вежливостью кипело и бурлило недоверие, как бурлит и клокочет лава под склонами Везувия.
И Лиз была совершенно права. Когда Уолтер повел гостя показать его комнату, а Лиз пошла к себе, миссис Гарроуби принялась засыпать сестру вопросами об этом странном госте, которого та им навязала, о никому не известном человеке, за счет которого увеличилось число обитателей Триммингса.
– Откуда ты знаешь, что он действительно был знаком с Куни Уиггином? – приставала Эмма.
– Если нет, Уолтер очень скоро это обнаружит, – отвечала Лавиния рассудительно. – Не надоедай мне, Эм. Я устала. Это была ужасная вечеринка. Все орали, не умолкая.
– Если в его планы входит ограбление Триммингса, то завтра утром будет поздно обнаружить, что он вообще не был знаком с Куни. Кто угодно может сказать, что был знаком с Куни. Если уж на то пошло, все могут так сказать, а потом удрать с добычей. В жизни Куни Уиггина не было практически ни одного кусочка, который не являлся бы общественным достоянием.
– Не могу понять, почему ты так подозрительна по отношению к этому человеку. У нас тут часто бывали люди, о которых мы ничего не знали…
– Да, бывали, – мрачно подтвердила Эмма.
– И до сих пор все оказывались теми, за кого себя выдавали. Почему ты так выборочно подозрительна к мистеру Сирлу?
– Он слишком привлекателен, чтобы не быть опасным.
Это было типично для Эммы – избегать слова «красивый», заменяя его притворно-компромиссным «привлекательный».
Лавиния заметила, что, поскольку мистер Сирл будет гостить у них только до понедельника, масштабы опасности, которую он собой представляет, очень невелики.
– И если, как ты думаешь, это воровство, его ждет большое разочарование, когда он пройдется по Триммингсу. Вот так, экспромтом, я не могу назвать ничего, что стоило бы утащить, а потом волочь в Уикхем.
– Есть серебро.
– Знаешь, трудно поверить, что кто-то станет хлопотать, чтобы попасть на вечеринку к Кормаку, делать вид, что знаком с Куни, искать Уолтера – и все это для того, чтобы завладеть парой дюжин вилок, несколькими ложками и подносом. Почему просто темной ночью не взломать замок?
Убедить миссис Гарроуби, казалось, было невозможно.
– Наверное, очень удобно воспользоваться именем человека, который уже умер, если хочешь, чтобы тебя представили приличной семье.
– О, Эм! – проговорила Лавиния, громко рассмеявшись как над изреченной сентенцией, так и над чувствами, которые эту сентенцию вызвали.
Так что миссис Гарроуби оставалось, скрываясь за внешней любезностью, предаваться мрачным размышлениям. Конечно же, она боялась не за серебро Триммингса. Она опасалась того, что назвала «привлекательностью» молодого человека. Она не доверяла этой «привлекательности» как таковой и испытывала ненависть к ней как к потенциальной угрозе ее дому.
Глава третья
Однако
