ноль. Звать меня «начальник тюрьмы» не следует, обращайтесь ко мне по имени-отчеству. Я демократичен. Итак! Аудитория – сплошное внимание.
Я откашлялась.
– Я не употребляю никакие орехи, в них плесень. В хлебе и кондитерских изделиях дрожжи, это грибы, они вызывают брожение, что губит любой живой организм. В рыбе омеги-три навалом, но от нее я икаю. Картошка, капуста, виноград, курага, бананы, горошек зеленый, маслины-оливки – все это раздражает кишечник. В молочных продуктах лактоза! Она забивает сосуды.
Я на секунду умолкла, потом вспомнила, что соседка по вагону возит с собой напольные весы, и продолжила:
– Оливковое масло калорийное, употребляя его, станешь хрюшкой. О сливочном лучше умолчу, оно смерть! От него так разнесет, что в трамвай не влезешь, в дверях застрянешь. А я и так слишком жирная.
– Да ты почти скелет, – хихикнула Рита. – Какой размер носишь?
– Тридцать четвертый, если по европейской мерке, – на сей раз честно ответила я, – но мечтаю о тридцать втором. Прямо бешусь, когда весы на пятьдесят граммов больше показывают.
– Во дает! – хмыкнул Леонид, черпая ложкой икру из круглой миски. – Да ты тощее грабель.
Я постаралась убедительно изобразить волнение.
– Нет! Я жирная. Представляете, ехала в Сан-Валентино на поезде, вышла на станции подышать, купе запереть забыла, возвращаюсь… и где мои дорожные весы?
– Дорожные весы? – поразилась Нинель. – Дорогая, это какая-то мания постоянно следить за фигурой. Что слишком, то плохо.
– Наверное, соседка украла, – бубнила я, игнорируя замечание Рогачевой, – она вороватой выглядела. Это ей здесь место! Я же приличный человек.
– Что же ты жрешь? – неожиданно заинтересовался Владимир.
– Мясо! – алчно заявила я. – Манную кашу. Студень. Сосиски, колбасу, лучше копченую, обожаю козье молоко с пенкой! Пироги с требухой.
– Здесь будешь питаться по предписанной мной диете, – хмыкнул Борис. – И как тебе рокфор?
– Гадость, – простонала я, – прямо ощущаю, как плесень по организму расползается.
– Еще ты не очень охотно контактируешь с домашними животными, – прищурился хозяин.
– Фу-у! – скривилась я. – Они грязные, у собак глисты, кошки болеют лишаем… Надеюсь, здесь нет четвероногих.
– У тебя хватит времени на изучение тех, кто обитает на ферме. У нас натуральное хозяйство, ведется оно по старинке, – пояснил Борис.
Рита подняла руку.
– Можно вопрос?
– Только один! – строго предупредил Борис.
– Вы сказали, что подопечных семеро, а нас шесть, – прошептала брюнетка. – Это потому, что Надежда умерла? Если б она покаялась, то осталась бы в группе?
– Двадцать очков в плюс! – заявил Эпохов.
Толстушка
