будет, дороги из камня построю, да дворцы, как в Европе, золоченые, да с фонтанами.
Меншиков отмахнулся от слов Петра:
– Эко ты, мин херц, замахнулся. Чем же тебе Москва не угодила?
– Замшелая она какая-то, – громко произнес Петр. – Паутиной поросла. Нет тут свежего воздуха.
Лефорт лишь кивал головой, соглашаясь с царем.
Ему и самому не нравился тесный, приземистый городишко.
Столица должна быть как фрегат, как паруса на корабле. Свободная, чистая и в то же время мощная, как пушки на галеоне.
– Все так, мин херц, – согласился Меншиков. – Где же такие деньжищи возьмем?
– На Урале, в Сибири, ну и бояр наших потрясем немного, – усмехнулся Петр. – Хватит жировать да мошну за счет государства набивать.
Карета въехала в Кремль через Спасские ворота.
Софья встретила брата холодно. Нет, она не была надменной и холодной, она решила на время отстраниться от борьбы за трон. За ее спиной жался к стене думский боярин Шакловитый, которого Петр считал чуть ли не самой большой проблемой к своему полному воцарению. Шакловитый, завидев юного царевича, заскрипел зубами, но поклонился, как требовал этикет.
Князь Голицын хоть и не радовался встрече, но решил не накалять обстановку, проявив интерес к постройке флота и справившись о нужде Петра в денежных средствах.
Между Петром и Софьей уже не ощущалось вражды, но в глубине души царевне все же была неприятна эта встреча. Несмотря ни на что, Софья с родственной теплотой обняла юного царевича.
Петр шел широким шагом по расписным залам родового гнезда, вспоминая свое беззаботное детство и покойного папеньку, следом за ним и Софьей шоркали каблуками сапог Голицын и Шакловитый.
Лефорт и Меншиков семенили чуть поодаль.
– Слышала Петруша, ты корабли строишь? – невзначай спросила царевна. – И в имении своем крепость возвел. От кого обороняться собрался? Ты же будущий царь.
Петр поморщился:
– Нет боязни никакой, сестрица. А крепость эта, Престбург, для обучения солдат выстроена.
На лице Софьи показалось некое недопонимание:
– Так стрельцы наши осадным маневрам обучены.
– То стрельцы, сестрица, – отрезал Петр. – А я хочу новое войско и чтобы на судах и на земле воевать могло. Как в Европе.
Царевна удивленно посмотрела на Петра.
– А стоит ли нам, братец, за Европой стремиться? Чем наше русское государство плохо?
– С таким войском мы только с печью воевать сможем!
Услышав слова царевича, Шакловитый поморщился. Он понял, что Петр окончательно опустошит казну и, дай ему безграничную власть, возьмется за боярские вотчины. Шакловитый одернул Голицына за рукав.
Они поравнялись, и Федор Леонтьевич прошептал так, чтобы не слышали идущие позади Лефорт и Меншиков:
– Петр со своим флотом и потешными
