годы, а уж что касается ближайших родственников – тут в большинстве случаев никаких секретов нет. Особенно в случае отца. Лорд Хэмблтон не ждал сына сегодня и к разговору не готов. Это означало: беседа действительно важная, вокруг мелочей так не танцуют.
Можно заставить отца говорить сейчас, для того человеку и дана способность болтать языком. Даже до грязных уловок не потребуется опускаться, достаточно небольшой настойчивости и намека на просьбу. Рэймонд просил так редко, что отец не устоит. Но, посмотрев еще раз в его вялое, словно скомканное лицо, Рэймонд вздохнул:
– Хорошо. Мы побеседуем о делах утром. Я и вправду устал, а каюты на этом паруснике не слишком удобны. И от Саутгемптона я добирался в утлом челне, который лишь по недоразумению называется кораблем. Корсиканец говаривал, что общество без религии – как корабль без компаса, только эта вот «Святая Маргарита» лучше бы с компасом была и называлась «Пройдоха», все было бы честнее.
Отец засмеялся, и Рэймонд тоже улыбнулся. Он испытывал странное чувство – смешанное удивление и жалость, и еще некоторую досаду на некоторые не меняющиеся вещи. Отец постарел, но, кажется, остался тем же. Впрочем, не стоит судить поспешно.
Ужинали в малой столовой, сидя на разных концах стола – вроде бы не очень длинного, а разговаривать неудобно. Беседа потому не клеилась, и по большей части отец и сын молчали. Рэймонд клал в рот кусочки тушеной крольчатины, смотрел по большей частью в свою тарелку и думал. Его комнаты, эти запутанные коридоры, запах затхлости и задернутые портьеры – все это живо воскрешало воспоминания, которых Рэймонд касался как можно реже. Дом был свой, и все же – будто одежда, из которой ты вырос. Улицы Флоренции, стены тамошнего особняка, солнечного до самого последнего закутка, казались Рэймонду лучшим костюмом, чем эти покои, знакомые лучше многих. Хорошо, что не пришлось ехать в Уилтшир, там бы вообще тоска взяла.
К тому же, в Уилтшире Рэймонду точно делать нечего.
Когда перешли в гостиную выпить кофе и коньяк (последний подали лишь отцу), беседа сделалась более оживленной. Лорд Хэмблтон спросил о жизни в Италии, а уж об этом Рэймонд мог говорить долго, не рискуя наскочить на опасные темы.
– Значит, ты жил во Флоренции?
– В последнее время – да, однако часто выезжал за ее пределы. И за пределы страны, если уж на то пошло. Итальянки хороши, но излишне ревнивы. – Отец поморщился, и Рэймонд сделал вид, что не заметил. – Так что я много путешествовал. Увеселения, женщины, дуэли… Последнее, конечно, тайно. Впрочем, многие победы на любовном фронте – тоже моя тайна. Дамы полусвета – это не особо осуждается, а вот молодые вдовы или, не дай бог, замужние…
– Рэймонд, в тебе нет ничего святого.
– Раньше не было, так откуда теперь появится?.. Хороший кофе, отец. Я пристрастился к нему, когда побывал на востоке. Турки умеют варить этот напиток.
– Турки находили время, чтобы варить кофе? И надеюсь, ты не был там во время войны?
– Война
