type="note">8), в котором жрец, жертва и бог нераздельны.
Ростовы на охоте. Акварель Д. Кардовского, 1911
И кстати, Наташа Ростова, участвующая в этой охоте, переживает мистику травли даже острее, чем Николай. Брат в забытьи измененного охотой сознания что-то бормочет себе под нос о собаке и зайце. А сестра верещит буквально, как сам этот заяц: «Наташа, не переводя духа, радостно и восторженно визжала так пронзительно, что в ушах звенело. Она этим визгом выражала всё то, что выражали и другие охотники своим единовременным разговором. И визг этот был так странен, что она сама должна бы была стыдиться этого дикого визга и все бы должны были удивиться ему, ежели бы это было в другое время».
То, что Толстой называет здесь «она сама», – есть социальное «я», которое «не выдержало», вытеснилось. Девушка не смогла удержать нормативную личность, одержима бесом охоты, который визжит из нее. Но и эта, скажем так, Артемида ненадолго удержится в ней. Скоро в Наташе начнет действовать другое «я». И это будет совершенно другая Наташа. Уже через пару часов она пойдет в пляс у дядюшки, и сам Толстой удивится: «Где, как, когда всосала в себя из того русского воздуха, которым она дышала, – эта графинечка, воспитанная эмигранткой-француженкой, – этот дух?» Пройдет еще немного времени, и Наташа встретит Курагина. Тогда ею овладеет совершенно другая духовная сущность, блудливая Венера. А в конце романа мы узнаем в графинечке многоплодную Великую мать. И спросим себя: а где же настоящая Наташа? Есть ли что-то такое, что объединяет все эти состояния?
Разумеется, есть, а иначе какие могут быть я, вы, Наташа… Но об этом, о самости, которая являет себя в обыденной жизни как чжень (или все-таки скажем по-русски – держь), мы будем говорить в специальном экскурсе. А сейчас лишь заметим, что одержимость бывает разная. Одно дело, когда мной что-то делается, и совсем другое – когда что-то делается со мной. В обоих случаях дело делается само. Но в первом случае я активный участник. Я сам варю рис, сам пишу, сам скачу, хотя и понимаю (а могу и не понимать), что несусь на гребне волны, использую энергейю потока, согласен с ним, печенкою чую, что архе потока благоприятствует мне. И совсем другое дело, если со мной что-то делается. Тут я совершенно страдателен, я жертва, я пища. Я лишь объект чужого действия (возможно, впрочем, полезного мне). Дело делается против моей воли. Я хочу, но не могу действовать сам.
Обычно люди не знают, что именно и куда их несет, не видят потоков, просто барахтаются в них, пытаясь выплыть в нужном им направлении, часто – против течения. И таким образом попусту теряют силы. А потом говорят: кто-то хапнул мою энергию. На самом-то деле не хапнул энергию (физическую), а подменил архе, то есть – смысл (энергейю) и цель (энтелехейю) потока. Давайте посмотрим, как это бывает. Вот Николай Ростов был с детства влюблен в бесприданницу Соню. Влюбленность – это, конечно, одержимость, тянущая
