недалеко. Но на одной из замусоренных улочек Виктор остановился.
Спросил у пожилой женщины в фартуке, дымящей трубкой у дверей закусочной:
– Простите. К Храму Одиннадцати Стражей – туда? – он намеренно указал неправильное направление.
– Похмелись, сынок, – участливо глядя на него, посоветовала женщина. – Туда, – и махнула в нужную сторону. – Может, зайдешь – здоровье поправить? Мы открыты уже.
– Спасибо. В другой раз.
Виктор пошел туда, куда указала женщина.
– Храни тебя Одиннадцать, – вдруг услышал он вслед.
Обернулся.
Губы прошептали ответ сами – будто вовсе без его участия, будто и не было этих лет:
– Спасены будем.
Женщина добродушно кивнула.
Глава 10
Локация: Белый Округ, Западный сектор.
Храмовая площадь
Храм Одиннадцати Стражей.
Когда Виктор узнал, как появились Одиннадцать, он долго истерически ржал.
Одиннадцать процентов – людей, которых не трогает вирус.
Основателем новой религии принято было считать Святого Виктора. Набожная госпожа Ковальски назвала единственного сына в честь него, и Виктор с нетерпением ждал двадцатипятилетия – возраста, в котором он на законном основании сможет поменять имя.
Сведения о житие Святого Виктора в цветных округах и Милке полярно разнились. Если в Милке этого человека, умершего тридцать шесть лет назад, почитали за святого, то статья в учебнике Академии Эс-Ди выдавала сухую, короткую справку.
Родился в округе Тин – пятом и самом дальнем округе Мегаполиса, лежащим за границей Милка. Нигде и ничему не учился – единственное, чему можно научиться в Тине, это не помереть с голоду. Небесталанный художник, перебивающийся случайными заработками. Наркоман, мошенник. И создатель символа Одиннадцати – изображения Стражей.
Фигура, занёсшая меч над наклонной чертой. Под чертой – жуткая тварь, выползающая из лежащей на боку восьмерки-бесконечности. Стражи побеждают бесконечность перерождений вируса.
С тем, что символ, в детстве вызывавший восторг и благоговение, является всего лишь стилизованным изображением знака %, Виктору удалось смириться далеко не сразу. Сейчас, став взрослым, психологам интерната он от души сочувствовал. И изо всех сил пытался сопротивляться тёплой, против воли захлестывающей всё его существо, волне, поднимающейся из каких-то давних, казавшихся давно затопленными, глубин. Он не был на этой площади двенадцать лет – но, оказывается, помнил всё.
Восторг, который охватывал его при приближении к Храму. Желание поскорее оказаться рядом с ним.
Виктор вдруг понял, что идёт по улице, которой ходил в детстве. Понял, что узнаёт всё вокруг – приметные дома, переулки, лавки торговцев. Вот сейчас, за этим поворотом… Сейчас.
