смолкли.
– Эта, что ли? – оценивающе посмотрел на меня дядька в старом потрёпанном костюме.
Ваня кивнул и подозвал меня к себе.
– Это Василиса. Наша новая ученица. Говорящая… – он выдвинул меня вперёд перед мужиками разных возрастов. – Она нашла суккуба!
Я ахнула и оглянулась на Ивана.
Он только чуть заметно кивнул мне. Значит, суккуб. Мужик… Мужик???
– А разве суккубы мужиками бывают? – спросила я.
Тот, который был в поношенном костюме, скривился, смерив меня быстрым взглядом. Но ответил мне Иван.
– Бывает, если чей-то лик выпьет…
– Это значит, – начала соображать я, не обращая внимания на остальных, – что до этого он убил кого-то из мужиков и обратился им?
– Ничего это не значит, – отмахнулся от меня пиджак, – не мешайте принимать решение, девушка. Ваня, убери её пока!
Ваня потянул меня за плечи в сторону. Я злобно зыркнула на того мужика и прошептала с обидой:
– Хоть бы пиджак погладил…
Иван услышал это и закрыл мне рот ладонью, зашипев в ухо:
– Что ты творишь! Он тебя сейчас в лягушку превратит! Будешь Василиса-Царевна!
Я с силой убрала его ладонь от своего рта и спросила, поглядывая в сторону магов:
– Он что, Кощей Бессмертный?
Ваня хихикнул и кивнул:
– Почти… Универсал по-современному… Многое может, сила о-го-го! Так что не советую вставать у него на пути.
Я замолчала, разглядывая их издалека. И вдруг услышала:
– У вас тут хоть утюг есть? Мне бы пиджак погладить…
Ваня схватился за голову, а я захохотала в голос, складываясь пополам.
Кощей обернулся ко мне и погрозил кулаком:
– Ну, говорящая, погоди!
Минут через пятнадцать консилиум решил, что надо снова прогнать меня через цилиндр. Только смотреть будут уже они все. И по возможности всю мою прогулку по парку. У меня, конечно, разрешения никто не спрашивал. Просто загнали в цилиндр и захлопнули дверь.
В этот раз я ощутила прилив ностальгии и тоски. С этими чувствами я входила в парк. Цилиндр транслировал мои воспоминания в сдвоенном слое. То есть на первом слое я шла одна по парку, взрослая и грустная. А во втором слое были мы с родителями в моём детстве. И вот в этот момент я, как вживую, снова увидела маму и папу. И сердце зашлось тупой болью. Они были такие родные, такие живые и молодые, что я не выдержала и заревела, закрыв лицо и присев на корточки.
– Стоп! – закричал кто-то в динамике. – Так нельзя! Вы что? Довели девочку!
Дверь в цилиндр распахнулась, и вбежал Иван. Он поднял меня и бережно обнял, выводя на воздух.
– Прости их, они не знали, что ты думала о родителях тогда, – прошептал мне на ухо Ваня, поглаживая по спине.
А я пыталась успокоиться.
– Они были такие живые, Вань! Я уже забыла их лица! А тут такое!
– Родьке
