шаг к Хазовой.
– Да ты вообще помалкивай! – рявкнула на него Низамова. – Тебе-то что надо?
– Слышь, ты, – грозно двинулся на Гульку Вихарев, готовый разорвать каждого, кто проявит хоть толику неуважения в адрес Юльки. – Ты чё разоралась-то? Я не понял! Да кому твоя Перина нужна?!
– Мне нужна… – неожиданно строго сказала Хазова, и все разом замолчали. – Она права, – Юлька кивком головы указала на разбушевавшуюся Низамову. – Девять лет! Ладова девять лет сидит передо мной на первой парте, а я ее рассмотрела-то только вчера, может быть, когда ее Ежиха прессовала.
– Ну и чё? – растерялся Вихарев.
– Ну и то. Нехорошо это, – погрустнела Хазова, от природы наделенная чувством справедливости.
– Да меня сейчас вырвет, – прошипела Низамова. – Эти ваши сопли-слюни: вот Ладова сидела, вот мы на Ладову не обращали внимания, вот надо Ладовой помочь… Не на-до! Не надо Ладовой помогать. И любить Ладову не надо! Обойдется без вас Ладова! – выкрикнула Гулька и смело двинулась на вытянувшихся перед ней Василисиных одноклассников. – А ну, дайте пройти, – бросила она, и те послушно расступились.
– Смотри, как чешет, – отметил Вихарев и заливисто засвистел Низамовой вслед.
– Заткнись, придурок! – заорала Юлька. – Я тоже пойду.
– Давай! – наконец-то разозлился Вихарев. – Иди! Скатертью дорога!
– А мы? – робко уточнила у Тюрина дылда Наумова.
– Ну а чего мы будем от коллектива отрываться? – с ехидной улыбочкой ответил Тюрин и двинулся за Хазовой с таким выражением лица, как будто ничего более неприятного и быть не может.
На самом деле сердце индивидуалиста Тюрина начало подпрыгивать в груди, как только он услышал о том, что пропала Ладова. Но Илья ничем не выдал своего волнения, всем своим видом показывая, что ему на самом деле абсолютно все равно.
– Э! Илюха! – растерялся Вихарев. – Ты тоже с ними?
– Мы тоже, – ответила за Тюрина Наумова и двинулась за Ильей, как евреи за Моисеем.
– Ну и идите вы все! – прокричал им Вихарев вслед, но через мгновение бросился за одноклассниками.
Так они и шли, затылок в затылок, не осмеливаясь сократить дистанцию между собой и целеустремленно шагавшей к ладовскому дому Гулькой, о чем та, кстати, не подозревала, потому что не имела привычки оглядываться. Если уж Низамова с кем-нибудь ссорилась, она уходила с гордо поднятой головой, решительно и глядя исключительно вперед.
Каково же было ее изумление, когда возле самого Василисиного подъезда ее догнали эти четверо, запыхавшиеся так, как будто преодолели многокилометровую дистанцию.
– Чё надо? – зашипела на них Гулька.
– Ничё, – ответила ей Хазова и тряхнула головой, чтобы сдвинуть челку с глаз. – Мы тоже идем.
– Да кто вас звал-то? – делано засмеялась Низамова.
