сначала понюхав, а затем попробовав содержимое. Все, что он мог утверждать, так это то, что оно резкое.
– Дорогие мои, – произнес чародей грозно, приближаясь к скамейке. – Я, конечно, все понимаю, но вам не мешало бы одеться. Мои годы, некоторым образом, не позволяют мне, исходя из… в общем… я, конечно, не против, потому что обнаженных девиц, источающих красоту и все такое прочее… хм… сто лет минуло, это по самым скромным подсчетам… а я, как-никак мужчина… рассчитывая на ваше благоразумие…
В этом месте он окончательно потерялся, забыв, с чего начинал, что было в середине и, тем более, чем хотел закончить.
Белокурые эльфийки по-прежнему смотрели в пустоту, как манекены.
Было нелегко, но чародей справился. Сперва он дал им понюхать бурду из бутылочки и, видя, что вызывает она лишь мимическую реакцию (хотя и это хорошо), влил в рот каждой по небольшой порции. Для гарантии запрокинул их прекрасные головки, чтобы подстегнуть глотательный рефлекс.
Первой заперхала Шэни, Ансива составила ей компанию, и через мгновение обе свалились на пол, пробуя выкашлять собственные внутренности.
Балимор озадаченно посмотрел на бутылочку, гадая, что же он им такое дал. Вполне возможно, внутри рвотное. Или слабительное.
Второй вариант мог доставить присутствующим определенные неудобства.
Ансива, еще вчера носившая гордое имя Хлок, первой после долгого молчания подала голос.
Звенел он словно колокольчик, простудившийся холодным сентябрьским утром, но все равно в разы мелодичнее, чем раньше.
Блондинка обозвала Балимора старым вшивым ослом.
– Значит, все в порядке, – сказал чародей.
– В п… в п… – Шэни, в облике которой ничегошеньки не осталось от Дейнара, откинулась на стенку и тяжело дышала. – В порядке? Каком?
– Ну, перво-наперво, ласточки мои, вы живы.
– Ласточки? Кто это ласточки? – взвилась Ансива. – Ты что себе…
Она взглянула на себя и завизжала.
Чародей с удовольствием наблюдал за ее реакцией, отмечая могучим исследовательскими умом, что принцесса все сделала правильно. Под рукой Шэни ничего не было, так что ей пришлось сесть на корточки и попробовать завеситься длинными волосами.
Отдышавшись, Ансива в точности повторила этот маневр.
«Ну, а что я говорил о «гормональной картине»?» – подумал старик и, довольный собой, бросил сестрам одежду.
– Отвернись! – прорычала Ансива.
– Извращенец! – взвизгнула Шэни.
Балимор не возражал, все равно надо было заняться чаем. Заваривая пахучий напиток, старик слышал, как эльфийки переругиваются, споря, кому что надевать. Самый жаркий спор вышел из-за трусиков с оборками. Они нравились обеим, и в результате их едва не разорвали пополам.
– Эй, тут что-то написано, в углу, – крикнула Ансива, – ты ведь читать умеешь, старый пень!
Не оборачиваясь, Балимор
