Но и не затягивай. Я помогу, а как пойдут дожди, уйду, и мы больше не увидимся, – тихо произнесла вёльва. – Ты уведи людей, здесь их всех ждёт смерть.
– А вы? – растерянно пробормотала, до сих пор приходя в себя
– Это не мой путь, – покачала головой женщина. – Всё, разбирай вещи, сейчас я тебя покормлю, а после в баню сходим.
– Благодарю, а можно… – замялась я, понимая, что в баню я хочу больше, чем есть.
– Идём, она уже жаркая, – рассмеялась Хейда. – Понимаю тебя, когда хожу от селения к селению, только горячий пар лечит мои старые кости.
К бане шли под любопытными взглядами местных жителей. Женщины, совершенно не стесняясь, громко обсуждали мой наряд и внешность, и их комментарии были совсем нелицеприятными. Ну да, по сравнению с ними я была миниатюрной, с осунувшимся лицом и тёмными кругами под глазами, а ещё не промытые должным образом волосы паклей торчали в разные стороны.
Мужчины посматривали на меня из-под кустистых бровей, в их взгляде была откровенная жалость, так и читалось «не выживет». И только детки с интересом исследователей рассматривали мою одежду, лицо и, вытянув шейки, пытались разглядеть, что такое я несу в руках.
– Попрошайка! – раздался неожиданно громкий крик.
От этого звука я вздрогнула, но, услышав шлёпок, а следом всхлип ребёнка, резко остановилась.
– Что это? – обернувшись, заметила, как особа, видимо, недалёкого ума, оттолкнула от стола, где крошилась капуста, ребёнка на вид всего около пяти лет – девчушка была совсем худенькой, темноволосой и чумазой.
– Гудрун сердита, видно, не такой она встречи ожидала, – с усмешкой произнесла вёльда.
Я же с большим интересом взглянула на женщину, очень даже симпатичную, с длинными светлыми волосами, которые замысловато были собраны двумя тонкими косичками на макушке. Одета, я бы сказала, чересчур нарядно для такой работы, но не мне судить. А вот девочку мне было жаль – на его щеке красовался алый след от пощёчины.
– А ребёнок? – спросила у Хейды.
– Фостре – дети рабов, тоже рабы, хоть и рождённые, и выросшие в хозяйстве, – ответила местная прорицательница. – Её мать умерла этой зимой, оставив Алину сиротой. Девочку взял на содержание Хальгорд, пока он был в отъезде за ней обещала присмотреть Гудрун. Идём, не стоит тебе в это лезть.
– Алина, – прошептала я, глядя на спрятавшегося за столом ребёнка.
Вид у малышки был забитый, а голодные глазёнки внимательно следили за руками женщин.
– Не отступишься? – вдруг спросила Хейда. – Добрая ты слишком, такие в этом мире не выживут.
– Значит, судьба, – бесшабашно улыбнулась, приняв решение, – идём уже.
После жаркой и потрясающе ароматной бани я и Хейда заперлись в доме вёльвы, я, откинувшись на стену, обитую шкурой, на удивление не вонючей, слушала наставления прорицательницы.
– Я уйду скоро, меня месяц не будет, ты будь
