двенадцатая
faodail (сущ.) – счастливая находка
Я бросил пустой шприц на пол, когда ее тело обмякло в моих руках. Я держал его в кармане с тех пор, как она налетела на меня в свою первую ночь здесь, и ждал подходящего момента, чтобы использовать его.
И это был чертовски неподходящий момент.
Злость прокатилась по мне горячей волной, когда я обхватил рукой ее ноги и поднял ее, длинный светлый конский хвост безжизненно повис. Под шубой на ней была юбка в богемном стиле с разрезом до бедра и блузка, не доходящая до пупка. Так непрактично для русской зимы.
Как всегда.
Ее голова уткнулась в мою грудь, на щеках блестели мокрые дорожки от слез. Я отвел взгляд от ее лица и обернулся, чтобы увидеть позади Альберта, настороженно глядящего на девушку в моих руках. Он был бесстрастен как лед, но я мог предположить, что едва заметный оттенок в его взгляде предостерегал меня от того, что я мог бы с ней сделать.
– Я заберу ее, – сказал он. Я был уверен, что он так и сделает.
В груди вспыхнуло раздражение.
– Ты пойдешь и уберешь там все с Адамсом. Весь пол в крови.
Я бы никогда не велел ему оттирать пол, но тот факт, что он хотел защитить эту девушку от меня… вывел меня из себя. На какое-то время она стала моей, и я, черт возьми, мог делать с ней все, что заблагорассудится.
Его пристальный взгляд вновь коснулся ее, прежде чем он молча подчинился.
Альберт был верен до мозга костей, ради меня он бросался под пули. Но когда Мила прилетела в Москву, я понял, что не могу доверить ее никому из своих людей. Первому придурку было приказано только напугать ее так, чтобы она метнулась в мои двери, а не попытаться изнасиловать ее, едва увидев. Может, мой моральный компас и сбился, но что-то в похищении избитой девочки с сотрясением мозга казалось… неуместным. Я гордился тем, что всегда поступал по справедливости, поэтому, естественно, тот, кто напал на нее, плавал в реке без единого зуба и пальца, по которым его можно было бы опознать.
– Андрей, – позвал я, проходя мимо него в подсобку.
Он вытащил изо рта зубочистку и последовал за мной к машине в переулке. Я положил свою ношу на заднее сиденье. Ее юбка задралась, обнажив слишком много сантиметров гладких, подтянутых бедер. У этой девушки было досадное нежелание носить брюки. Вместо того чтобы насладиться зрелищем, я испытал непреодолимое желание одернуть ткань и задаться вопросом, не так ли выглядит людская порядочность. Аж тошно.
Захлопнув дверь, я повернулся к Андрею.
– Если кто-то хотя бы взглянет на нее, убей.
Он сунул обратно в рот дурацкую зубочистку, взгляд его задержался на девичьих ногах, видных через окно.
Я стиснул зубы.
– Тебя тоже касается. У меня есть дела поважнее, чем наблюдать, как ты вышибаешь себе мозги.
Он коротко кивнул мне и отвел взгляд от окна.
Я направился обратно внутрь к Косте, который сидел на табурете в конце коридора, сосредоточившись на своем
