ключ в замочную скважину и повернула.
Дверь легко открылась, и девочка вошла.
Внутри было темно, понадобилось несколько секунд, чтобы привыкли глаза. Ароматы цейлонского чая и старого дерева успокоили Фин, ей стало немного легче дышать. Скоро всё наладится. Скоро ей станет лучше.
Эдди закрыл за ними дверь. Здесь было сумрачнее, чем запомнилось Фин, тени придавали комнате зловещий вид. Девочка не осмелилась включить свет – вдруг кто-нибудь заметит.
– Я никогда раньше не покупал тут чай, – сказал Эдди. – Что обычно делает Талия?
Фин немного подумала.
– Она брала чай, насыпала в ступку, я нашёптывала туда воспоминания, а потом Талия заваривала его с помощью шарика-заварничка. Я выпивала чай прямо здесь, а после шла домой.
Полки за прилавком были заставлены банками с завинчивающимися крышками, на каждой красовался ярлычок, подписанный от руки. Фин скользнула взглядом по ройбушу цвета оранжевого заката, по чаю «Эрл Грей» с лавандой, по нежным цветкам ромашки, по завитым листикам мяты, по сухофруктам, по сочным коричневым ягодам и стеблям лемонграсса. В некоторых банках были высушенные пчелиные соты, а в одной даже паук – то ли живой, то ли нет. Фин не стала пристально рассматривать банки, сосредоточившись на той, в которой хранился цейлонский чай. Именно его всегда заваривала Талия. Фин не знала, зависит ли результат от того, что именно заварить.
Девочка огляделась по сторонам. Раньше ей никогда не приходилось бывать по эту сторону прилавка. Она увидела полки со всякой всячиной: ножницами, деревянными ящичками, мотками бечёвки, единственной вязальной спицей. На полу стояло металлическое ведёрко с надписью «Для сжигания». Заметив деревянную табуретку, Фин подтащила её ближе к полкам, встала на сиденье ногами и, приподнявшись на цыпочки, потянулась к банке.
– Хочешь, я достану? – спросил Эдди.
– Ты ниже меня, – ответила Фин. У неё заболела рука, когда она потянулась ещё сильней. – Вряд ли ты сможешь… Ах!
Она толкнула пальцами банку, и банка завертелась и упала. Фин поймала её – с трудом, и прижала к животу. Сердце бешено колотилось. Когда девочка снова смогла нормально дышать, она слезла с табурета и поставила банку на прилавок. Отвинтив крышку, отмерила порцию чая, которая поместилась бы в круглом заварничке, и высыпала в ступку. Талия проделывала это легко и просто.
Эдди сунул ящерицу в карман рубашки. Его сильные руки привыкли хвататься за ветки деревьев и камни, ладони были в мозолях. Он поднял банку, подошёл к полке и, подпрыгнув, одним точным движением вернул чай на место.
– Ты можешь встать вон там, за стулом, или ещё где-нибудь? – спросила Фин.
Эдди нахмурился.
– Зачем?
– Затем, что я чувствую себя неловко, когда кто-то подслушивает.
– Знаешь, пойду-ка я наберу воды в чайник. Тогда ты сможешь выпить чай прямо здесь, и дело с концом.
Эдди направился
