притихла? – спросила хозяйка. Она тоже была здесь. – Чего плохое вспомнила – вон, как насупилась.
– Ничего… так я, Анна Мироновна, задумалась, – вздохнула девушка.
– Сегодня, смотрю, одну косу заплела… – задумчиво улыбалась женщина. – Красивая ты… Я вот смотрю, по тебе – то тут, почитай, каждый вздыхает. Ну, окромя стариков, конечно.
– Никто по мне не вздыхает, – насупилась Тая. Теперь эта хозяйка начнет ерунду говорить.
– А то я не вижу! – усмехнулась женщина. – И Лешка Ясенцев, и Валерка Прутков – тот, прямо, по-телячьи на тебя глядит! Смешной такой – морщится, хмурится – все старается старше показаться….И … этот еще заглядывается…Кудахин. Ты как к ему?
– К кому?
– К Кудахину, к кому ж еще, – попыталась казаться равнодушной Анна Мироновна. – Он парень красивый. Чернявый такой. И … весь, прям, герой такой.
– Они тут все герои, – перед небольшим зеркалом пыталась разглядеть себя Белова. – Так, вроде все нормально…Тишка, Эй, микроб, ты готов?
– Да готов он, готов. А про ухажеров… Ну и правильно, – как дочери поправила ей гимнастерку сзади женщина. – Вижу, ты в бабью-то пору еще не вошла. Молоденька ты еще. Отвоюешь, и встретишь своего ненаглядного… Да сядь ты, сейчас чай притащу…
Тая никогда не перечила взрослым. Да и как от чая-то отказаться. Еще и Анна Мироновна эта с ней… по-матерински прямо…
– Говорю, пора тебе еще не пришла, – опять вернулась к своему разговору хозяйка, когда поставила перед девушкой толстый самовар.
– А что это – пора? – не совсем понимала Тая. – Время какое-то особенное?
– Да как тебе сказать-то… – задумалась женщина и начала говорить. – Мы с первым – то моим мужем долго прожили. Да деток нам Бог не дал. Мефодий-то Игнатыч сильно старше меня был. Я еще девчонкой совсем за него пошла. Не хотела сперва, а потом…
– Родители заставили? – строго сдвинула брови Тая.
– Нет, отчего ж… сама я… – округлила глаза Анна Мироновна. – Детей-то у нас в семье было много, да девки все. Тяжко бате с мамкой было нас тянуть. Да и больно строг был тятька-то. Чуть что не так, так ить не тока за косы, мог и поленом навернуть. А Мефодий Игнатыч был рассудительный, взрослый… правда, когда на меня смотрел, так прям щекой краснел, как девица, вот те крест…
– Любил, наверное.
– Любил, – стгласилась женщина. – И жалел всегда. А потом Бог его прибрал. Занемог он и в одночасье умер. Никто так и не сказал – отчего помер.
– И вы остались одна? – испуганно смотрела на женщину Тая.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно
