новение безжалостного пламени.
– Так кто ж всё-таки сгорел? – поинтересовалась одна из припозднившихся соседок, когда обугленные головешки, бывшие когда-то людьми, укладывали в чёрные мешки.
– Да кто его знает, – вздохнула одна из женщин. – У Олега, после того как мать умерла, часто всякий сброд собирался. Пили, курили всякую дрянь, самогонку варили, орали как резанные. Он говорил, что это музыка.
– Антихристы они, – вмешалась третья, и перекрестилась, – Люциферами себя называли, прости господи.
– Откуда такие знания, Петровна?
– На клубе когда-то афишу видела. Рокеры, мать их. Вот и доигрались.
Беседу всезнающих старушек прервала остановившаяся рядом с ними огромная чётная машина, окно открылось и из него выглянул водитель.
– Дамочки, это улица Ленина?
– Да, – взбодрились соседки, уставшие обсуждать случившееся. – А кто нужен?
– Дом 123 ищу. В какую сторону ехать?
– А уже приехал, касатик. Вот он, дом 123, – с лёгкой иронией в голосе произнесла самая боевая из старушек, и указала на пепелище.
Водитель выскочил из машины, и попытался прорваться внутрь сгоревшего дома, но пожарные и милиционеры скрутили его и оттащили в сторону.
– Мужик, ты немого опоздал, – грустно вздохнул участковый…
К полуночи работы закончились, территорию пожарища обнесли жёлтой предупреждающей лентой, и все собравшиеся, продолжая обсуждать пожар, не торопясь разошлись по домам. Осталось лишь журналистов и худощавый человек со странной причёсками, облачённый в кожаную куртку с вышитым на спине черепом и надписью "Прислуга Люцифера". Он стоял, понурив голову и рыдал, размазывая слёзы по грязному лицу. Участковый пытался его прогнать, но был послан так далеко, что, покраснев, отошёл в сторону и больше его не беспокоил.
Глава первая
Сегодня, впервые в жизни, Алиса соврала родителям, сказав, что после урока в музыкальной школе хочет сходить в ДК и записываться в изостудию.
– Ма, ты же всегда говорила…
И действительно, в отличие от мужа, Кристина была далека от этого, и ей хотелось, чтобы дочь познала все прелести владения магией цвета и композиции.
– А во сколько тебя забрать? – спросила она, вспомнив, что на пять записалась на стрижку.
– Это же рядом, в ДК "Металлист". Даже дорогу переходить не нужно. И я уже не маленькая, мне скоро двенадцать. Сама вернусь.
– Ладно. Только осторожно, ни с кем не разговаривай, а то по парку шатаются разные, – Кристина посчитала, что этого предупреждения вполне достаточно, чтобы успокоить себя и обезопасить дочь.
– Спасибо, мамулечка! Не волнуйся, всё будет хорошо, – радостно защебетала девочка, повиснув у неё на шее.
Алиса показалось, что урок длился вечность. Прилежно извлекая звуки из своей скрипки, она ежесекундно поглядывала на часы, висящие на стене, но стрелка ползла невыносимо медленно. Наконец, всё закончилось… Уложив инструмент в футляр и чопорно попрощавшись со строгой учительницей, она выбежала на улицу. У неё было ещё пятнадцать минут.
Все подходы в Дому Культуры были заполнены странными людьми в кожаных косухах и затёртых до дыр джинсах, все они были лохматы, пьяны и окутаны клубами сладковатого дыма, который извлекался из передаваемых из рук в руки папирос. И вся эта вибрирующая и напряжённая людская масса издавала невообразимый гвалт, который распугивал вышедших на вечернюю прогулку пенсионеров и мамаш с колясками, дефилирующих по аллеям парка. Алиса с трудом протиснулась сквозь эту толпу, и незаметно прошмыгнула мимо дежуривших у входной двери милиционеров. Она быстро поднялась по ступенькам и постучала в дверь кинопроекционной.
– Дядя Ваня, это я, – запыхавшись произнесла Алиса.
– Заходи, дочка. Скоро начнётся, – вздохнув, ответил старик, одетый в чёрный сатиновый халат поверх костюма. – Я уже подготовился, ждал только тебя.
– А вы не забыли о том, что я просила?
– Конечно не забыл. На столе лежит.
Он запер дверь, извлёк из металлической коробки кусочки воска, размял их шершавыми пальцами, воткнул в уши и расслабленно опустился в потёртое кресло, которое долгие годы, пока не пришло в негодность, ласкало директорский зад. Девочка, не обращая внимания на старика, торопливо сняла куртку, и подвинув к стене тяжёлую табуретку, взобралась на неё. Прямо перед её глазами было квадратное окошко, в которое дядя Ваня, в обычные дни, следил за тем, как идёт показ фильма. Сейчас, сквозь него был виден весь зал и сцена, на которой вместо белого полотнища киноэкрана красовался огромный банер, сшитый из нескольких простыней, с нарисованными на нём кровавыми
