– у неё вроде как жених есть, но когда это Глеба останавливало?
Пока добирался до ресторана, где с проектировщиком пообедать договорились, успел успокоиться. Глеб прав, взрыв неминуем, но хотелось оттянуть его по максимуму, хотя навряд ли получится. С его появления нарыв назревал, разбухая и воспаляясь, и если не вскрыть, станет только хуже. Отлично это понимал, только… Только нихрена не понимал. Ни что он здесь на самом деле делает, ни зачем пытается убедить, что хочет наладить отношения. Они нам обоим не нужны.
Освободиться получилось раньше задуманного, успею домой до четырёх вернуться, сделаю Насте сюрприз. Только в школу заехать осталось. Уже паркуясь вспомнил, что не позвонил учительнице. Мы на три договаривались, а я не проверил, подошла она уже в школу, или ещё нет.
Оказалось, на месте. Поначалу даже не узнал, подумал, старшеклассница в актовом зале сидит, тоже Викторию Максимовну ждёт. Или студентка, на практику заскочившая. Сколько же ей лет на самом деле? Без макияжа и строгого костюма девчонка совсем: русые волосы в простой хвост собраны, джинсы, кеды. А когда улыбнулась и честно призналась, что домой поскорее хочет, что-то вроде симпатии внутри шевельнулось.
– Давно вы здесь? – спросил, забираясь на сцену и рассматривая сваленные в кучу декорации.
– Нет, – беспечно ответила она, становясь рядом. Едва-едва до плеча макушкой достала, а мне казалось, повыше будет. – С девяти.
– С девяти?
Надо же. Не думал, что у неё субботы настолько загружены.
– У учителей не бывает выходных, – сухо ответила Виктория, поджимая губы. Добавила едко: – Так родители считают.
– У родителей тоже с выходными туго, – парировал я, чувствуя, как возвращается знакомая неприязнь.
– Спасибо, что согласились помочь. – Она протянула несколько листов.
– Что это?
– Чертежи, по которым надо собирать, – терпеливо, как маленькому ребёнку, ответила Виктория. Я недоверчиво на неё посмотрел. Чертежи, серьёзно? Вот эти каракули?
– Хотелось бы мне посмотреть на курицу, которая рисовала их отрубленными лапами.
– Очень приятно познакомиться, это я.
Чёрт. Некрасиво вышло. Виктория нахохлилась, отошла на край сцены, сделав вид, что внимательно рассматривает бархатный занавес.
– Простите. – Нет, я правда раскаяние почувствовал. Не всем дано хорошо чертить. – Просто я… Я просто к другим привык. Эти ничего, главное, что можно разобрать.
– Ну спасибо, – едко ответила она, оборачиваясь. Брови нахмурены, в глазах чистая, неразбавленная неприязнь. Ну, молодец, Голицын, нечего сказать, пришёл налаживать отношения с учительницей дочери…
– Простите. – Как одним взглядом она заставила чувствовать себя последним подонком? Рука сама потянулась к затылку, я рассеянно взъерошил волосы и посмотрел на зал. – Просто день такой… идиотский… Не стоило на вас срываться. У вас поставленная рука, только вы…
