к свету, тем глубже впиваются корни его в землю, вниз, во мрак и глубину – ко злу»
Чем ближе подходил Спитама к дереву, тем большим оно казалось; но странно: размеры и его и человека, сидящего под ним, по мере сближения становились непомерно огромны, по меньшей мере, вчетверо от ожидаемого.
Подойдя совсем близко, Заратуштра проговорил в никуда и в куда:
– Жил да был котёнок. Однажды он выглянул из-за кустов и увидел на поляне тигра. Полосатый кот был во много раз больше его, и котёнок подумал: «Зачем он такой большой? То, что выглядит таким огромным, не может обладать истинной ценностью. Если бы он действительно что-то собой представлял, у него не было бы нужды быть таким большим»
Смеясь и уменьшаясь до обычных размеров, так обратился сидящий под деревом к Спитаме:
– О Заратуштра! В своих странствиях ты не заметил, как достиг ты полной силы духа своих учителей и даже превзошёл одного из них. Я только что пытался покинуть своё местопребывание в четырёхмерном пространстве, но тебе не составило труда, и ты даже не заметил, как наблюдаешь меня в ином течении времени иного пространства; ты давно не ученик – ты сам Мастер! Ну а побасёнка твоя действительно весьма поучительна, я запомню её.
Пальцы рук и ног сидящего под деревом были очень длинные, соединяясь перепонками, которые достигали уровня половины пальцев, на ступнях не было подъёма, тело было большим и стройным, кожа имела золотистый оттенок и была совершенно тонкой и гладкой; глаза его были глубокого голубого цвета, как сапфиры, ресницы прямые и чистые, как у «жаждущей коровы». Речь сидящего под деревом имела явные достоинства: понимать её было легко, все его слова имели одну интонацию; речь была приятна и глубоко притягательна, слова произносились в правильном порядке, чисто и без ошибок.
Это был уже не тот изнеженный сын главы царского рода Шакья, что несколько лет назад, выйдя за ворота своего родового гнезда, впервые столкнулся с людскими страданиями. Это был уже четвертью прошедший Путь, это был Татхаагата.
– Заратуштра! Ты ищешь танцующего бога, ведёшь себя дорогой через радость победы над невежеством. Мой же путь иной – путь Четырёх благородных истин, дорогой идущий через прекращение причин страданий. О, если бы мы были в состоянии вырваться из власти желаний, мы освободились бы тогда и от ударов судьбы! – Такое было начало их разговора.
– Я не понимаю тебя. Ты говоришь только о страданиях. Но разве нет в мире счастья?
– Вот посмотри на эту плошку риса, Заратуштра. Если буду есть скудно – наступит чувство голода. Следовательно, малость риса станет причиной моего страдания. Но вот я съем всю плошку риса и стану сыт. Следовательно, тот же самый рис окажется причиной моего счастья.
Добро и Зло – полярные понятия, значит, и причины их также полярны и должны быть устойчивы так же, как устойчивы Добро и Зло.
Но разве причина моей сытости, моего счастья устойчива, если она может в разных обстоятельствах быть то исходом страдания
