ни малейшего внимания.
– Вперед! – скомандовал я, и он по-женски засеменил к выходу.
Пока он приближался ко мне, я держал дверь закрытой и на ходу снабжал его инструкциями:
– Они уже на подвальной лестнице, но та заблокирована. Мы пойдем другим путем.
Я напялил полицейский шлем, дополнив тем самым свой костюм до полного соответствия уставу караульной службы.
– Вы – преступник, – заявил я Слону. – То есть преступница. Под моим надзором. А теперь – уходим.
Я ухватил его за руку, и мы свернули налево, в пыльный коридор. Сзади, со стороны заблокированной лестницы, доносился страшный грохот, кто-то вдобавок еще и орал. Мы поспешили в котельную, потом по коротким лестничным маршам добрались до выхода. Замок и петли тяжелой двери были тщательно смазаны, она распахнулась мгновенно, и мы вышли в переулок.
Прямо за спиной стоявшего на посту полицейского. Он был там один.
Очень хорошо. Налево – полицейский и тупик. Направо – полицейского нет, переулок и свобода. И тут у Слона под ногой что-то хрустнуло. Полицейский обернулся как ошпаренный.
Его глаза расширились донельзя – оно и понятно, учитывая, что со мной рядышком была дама столь экстравагантного вида. Этим я немедленно воспользовался, прыгнул вперед и вцепился ему в шею. Его руки обхватили меня, но ненадолго, потому что тунгусский захват шеи приводит к мгновенной потере сознания. Главное – голову надо повернуть на сорок шесть градусов, как на фотокарточке для служебного удостоверения. Ну вот, я аккуратно опустил его тело на землю и придержал Слона, готового ринуться по переулку.
– Не туда.
В здании напротив была дверь с табличкой, извещавшей, что тут служебный вход. Дверь была заперта, но открылась ключом, заблаговременно припасенным. Рукой я указал верное направление своей «спутнице», снял свой дурацкий шлем и бросил его в сторону полицейского. Заперев дверь изнутри, скинул с себя форменную одежду. По дороге в торговый зал снял и галстук, так что теперь на мне были только брюки и рубашка. Отклеил и сунул в карман усы, и мы смешались с толпой посетителей. На нас поглядывали, но не очень назойливо. Мой спутник, то есть «спутница», удостоился нескольких изумленных взглядов, но это был приличный магазин, и особенно на нас не пялился никто. Я вышел первым и придержал дверь. Пошел вперед по забитому пешеходами тротуару. Сзади, слабея по мере нашего удаления, слышались крики и вой сирен. Я позволил себе улыбнуться. Обернувшись, обнаружил, что эту слабость позволила себе и моя «спутница». «Она» даже мне еще и подмигнула. Быстро отвернувшись – нельзя же поощрять подобные вольности! – я свернул за угол, где нас поджидал хлебный фургон.
– Стойте здесь и смотритесь в зеркальце, – сказал я, открывая заднюю дверь.
Хлопоча внутри, я едва увернулся, когда в фургон сзади влетела огромная фигура.
– Никто не видел… – выдохнул он.
– Отлично.
Я выбрался наружу,
